— Я измерю его, когда в следующем месяце съезжу туда. Как я понимаю, закончено строительство лишь нескольких комнат. Потребуется еще год для завершения работ. Конгресс будет на месте и будет знать, что еще нужно.

— Будем ли мы там, чтобы знать, что еще нужно? — спросила Абигейл.

Джон поморщился, словно его укусил комар.

— Кто знает.

Абигейл вернулась к житейским вопросам:

— Всю эту мебель следует упаковать и отправить в Вашингтон-Сити. Одним словом, избавиться от нее. Быть может, мне удастся закончить ремонт большого кабинета к твоему возвращению. Кузен Коттон говорит, что работа там буквально кипит. Я только что отправила мраморные доски камина.

Абигейл провела последний прием в Филадельфии для двухсот гостей — друзей и сотрудников правительства.

В сенате собрались конгрессмены-федералисты и приняли решение, что их партию возглавят на президентских выборах Джон Адамс и Чарлз Котсуорт Пинкни. В Нью-Йорке Гамильтон, стремившийся удержать штат за федералистами, проиграл Бэрру. Он утверждал, что поддерживает Адамса и Пинкни, клялся, что партия федералистов выступит как единая сила. Выдвижение Пинкни привлечет голоса южных штатов, особенно его родной Южной Каролины.

Сведения о ходе избирательной кампании были хорошими: в мае федералисты сошлись на том, что Джон нанесет поражение Джефферсону семьюдесятью голосами против шестидесяти шести. В июне вероятность стала даже выше: за Адамса намеревались голосовать семьдесят девять выборщиков против пятидесяти девяти за Джефферсона.

Абигейл была близка к отъезду с такой обнадеживающей новостью.

Скандал был связан с именем министра обороны Макгенри. Джон выбрал момент, чтобы дать выход наболевшему. Он признался ей, что с политической точки зрения было бы разумнее не увольнять Макгенри и Пикеринга. Когда вопрос о выборах будет решен, он попросит их выйти в отставку. Джон, казалось, спокойно принял поражение Гамильтона и федералистов в Нью-Йорке. В действительности же у него все кипело внутри. Он вызвал Макгенри в кабинет, обвинил его, что тот выступает против администрации и подрывает ее усилия, ставит под удар шансы переизбрания; Джон угрожал, что не позволит Макгенри оставаться на своем посту после выборов, а затем обратил свой гнев против Гамильтона, упрекая его за многолетние интриги, двуличие и предательство. Джон кричал:

— Он интриган, величайший в мире интриган. Это человек, лишенный каких-либо моральных принципов, негодяй и чужак!

Макгенри тут же подал в отставку. Через несколько дней Джон потребовал, чтобы секретарь Пикеринг также покинул свой пост. Пикеринг отказался, и Джон его уволил. Через два дня Александр Гамильтон не только прослышал в Нью-Йорке об увольнениях своих ставленников, но и узнал, как клеймил его Джон.

Было ясно, что последует ответный удар.

По пути в Нью-Йорк Абигейл остановилась в лагере у Скотч-Плейнса. Полковник был вне себя в связи с решением распустить армию. Нэб возмущалась. Отряды под началом ее мужа были хорошо обучены. Он проделал прекрасную работу. Теперь же потерял ее. Генерал Гамильтон находился в лагере. Он условился с Абигейл позавтракать вместе на следующее утро. Абигейл нашла Гамильтона очаровательным, любезным и вместе с тем уклончивым.

Она взяла с собой в Куинси старшую дочь Чарли Сюзанну и завезла Каролину к матери полковника Смита. Увидев осунувшееся лицо Нэб, которая горевала, что ее третий ребенок будет жить отдельно от нее, а у нее самой нет постоянного дома, Абигейл нежно сказала:

— У каждой души — свои горести.

Увольнение Джоном Адамсом двух секретарей (впрочем, Джон Маршалл был подтвержден на посту государственного секретаря и его участие в правительстве укрепляло позиции Джона), отчужденность Нэб и полковника, лишившегося работы и доходов, напряженная обстановка в доме Чарли — все это сделало тревожной ее поездку домой.