Пулей вылетев из ординаторской, я краем глаза увидела, что Северус несется за мной, отстав буквально на несколько секунд, чтобы захватить мешок Амбу.

В критическом состоянии находился тот самый мужчина с пневмонией. Что произошло? Еще полчаса назад его состояние было абсолютно стабильным.

Когда мы ворвались в палату, у койки уже суетилась медсестра. На мониторе шла ровная линия. Все показатели были по нулям. Клиническая смерть. Что? Что произошло?

Резко оттолкнув Рози, Северус склонился над больным.

— Клиническая смерть, диагностирована первого ноября в 14.20. Начало реанимационных мероприятий.

Рози быстро вытащила карандаш и накарябала продиктованные данные на карте пациента.

— Быстро бригаду сюда, — приказы отдавались чужим холодным голосом. Медсестра выбежала из палаты. Северус поднял на меня глаза. — Не стой столбом. Начинай непрямой массаж.

Пока я в полуобморочном состоянии, расположив руки на грудине мужчины, делала массаж сердца, плохо понимая, что я вообще происходит. Снейп возился с воздуховодом и присоединенным к нему мешком.

— Осторожнее, не нужно так глубоко вдавливать, ребра переломаешь, — спокойный голос Северуса ненадолго вывел меня из прострации. В тот же момент раздался бьющий по ушам хруст ломающегося ребра.

Мешок, наконец, занял свое место, и реаниматолог сделал первый вдох. Грудная клетка немного приподнялась. Значит, все установлено правильно. Я, не прекращая движений, бросила взгляд на часы. Прошло всего тридцать секунд. Для меня же прошли годы. Руки начали дрожать от нагрузки и так и норовили согнуться в локтях. Нельзя. Руки должны быть прямыми. Со лба покатились капли пота.

— Меняемся, — Снейп оторвал мои руки от груди больного и протянул мне мешок. Я быстро села прямо на кровать возле головы пациента. Дышать мешком Амбу было нелегче. Но все же я могла уже хоть как-то изменять положение рук. Взгляд на часы — две минуты. Тут мой взгляд упал на монитор, я увидела единичный комплекс сердечного сокращения.

— Северус, получается? — прошептала я.

Снейп бросил взгляд через плечо, не прекращая ритмичные надавливания.

— Нет, — коротко ответил он. — Это я создаю сокращение массажем.

В палату ввалились три человека, один из которых тащил чемодан с дефибриллятором.

Меня мягко оттеснили, разжав сведенные судорогой пальцы, и забрали мешок Амбу.

Десять минут. Дефибриллятор настроен и глухо жужжит. Все звуки — как через вату.

Какая-то девушка протягивает электроды Северусу.

— Двести Джоулей, — его руки привычным движением накладывают электроды. — Разряд.

Все послушно отпрыгнули от кровати. Тело выгнулось дугой. Взгляд на монитор. Ничего.

Швырнув разряженные электроды помощнице, Снейп снова возвращается к непрямому массажу сердца. Жужжание зарядившегося дефибриллятора.

— Триста шестьдесят Джоулей. Разряд.

Я уже не следила за временем. В себя немного пришла услышав:

— 14.50 окончание реанимационных мероприятий. Диагностирована биологическая смерть.

Я молча развернулась и вышла из палаты. Придя в ординаторскую, села за стол, тупо смотря на аккуратно заполненную мною недавно, а может, в прошлом веке, историю болезни. Почему так? Я же делала все правильно. Или неправильно? Из глаз начали бежать слезы. Меня начало потряхивать. Я не почувствовала, как он подошел ко мне.

— Возьми ручку и пиши, — Северус говорил странно мягко.

— Что писать?

— 14.20 клиническая смерть. Реанимационные мероприятия проводит дежурный реаниматолог Северус Тобиас Снейп. Теперь подпись.

Забрав у меня историю, он быстро заполнил свою часть.