Вице-король. Я не догадываюсь, в чем дело...

Лиценциат. Известная комедиантка...

Вице-король (в сторону). Так я и знал!

Лиценциат. ...которой вы, ваше высочество, как говорят, оказываете большое внимание, была причиной великого смятения. Она так зазналась благодаря вашему покровительству — разрешите мне это вам высказать, ваше высочество, — что считает все позволенным.

Вице-король. Уверяю вас, я вовсе ей не покровительствую. Я просто почитатель ее таланта, который вполне того заслуживает, господин лиценциат. Но, умоляю вас, расскажите, в чем дело.

Лиценциат. Вот что произошло. Говорят, у нее есть карета, и, по слухам, эту карету подарили ей вы.

Вице-король. Мне эта карета совсем не нужна.

Лиценциат. Ах, монсеньор! Для кареты можно было бы найти гораздо более полезное применение!.. Но сделанного не воротишь. Притом, несомненно, у вашего высочества были свои основания для такого подарка! Что делать, божья воля!.. Я расскажу вам только то, чему сам был свидетелем. Итак, у нее есть карета, и в церковь она едет в этой карете... А так как я запоздал по непредвиденным обстоятельствам, то тоже ехал в карете с маркизой Альтамирано, которая меня пригласила. Мы ехали шагом, как и подобает, когда приближаешься к церкви. Вдруг во весь опор мчится сеньора Перичола, так, что на тридцать туазов вокруг земля дрожит. Мы как раз подъезжали к площади, ей захотелось опередить нас... опередить маркизу!.. Короче говоря, она проехала совсем вплотную и изо всей силы толкнула нашу карету...

Вице-король. Во всем виноват кучер, он такой неловкий...

Лиценциат. Простите, ваше высочество, но я никак не поверю, чтобы кучеру не было дано соответствующее приказание. Ведь, увидев нашу карету, она высунулась из окна и что-то ему сказала, он не мог действовать по собственному почину.

Вице-король. Надеюсь, все обошлось благополучно?

Лиценциат. Какое там благополучно! Чудо еще, что мы живы! Толчок был ужасен: маркиза упала на меня, а я на собачку маркизы и нечаянно ее придавил... Парик мой оказался в канаве... А маркиза сильно ушибла бок.

Вице-король. Слава богу! Я опасался большей беды.

Лиценциат. По-моему, довольно и этого. Карета тоже очень пострадала. Прекрасная карета, весь город уже двадцать лет от нее без ума.

Вице-король. Я заплачу... То есть, я хотел сказать: я прикажу Перичоле возместить все убытки.

Лиценциат. Но как замять скандал, ваше высочество? Я вижу только одну возможность: запретить этой особе выезжать в экипаже, ибо, во-первых, это большой соблазн — позволить комедиантке разъезжать в карете, когда столько достойных священнослужителей ходит пешком, а, во-вторых, из-за ее неосторожности подвергается опасности жизнь мирных лимских граждан... Я еще не все сказал. Мне очень жаль, что я вынужден огорчить вас, ваше высочество. Слуги маркизы, возмущенные оскорблением, нанесенным их госпоже, постарались кулаками вразумить кучера и лакея этой особы. Тогда чернь, которая провожала Перичолу восторженными криками, вступилась за нее. Особенно неистовствовал один мерзавец, мразь, чоло, матадор, некий Рамон. Он избил кучера маркизы, сломал шпагу конюшего и выбил зубы одному из лакеев.

Вице-король. Негодяй! Я прикажу его примерно наказать.

Лиценциат. Это еще не все. Не обратив на нас внимания и не извинившись, она помчалась дальше и чуть-чуть не въехала в карете прямо в церковь. Еще немного, и мулы уперлись бы мордами в дверь, кучер осадил их у самой паперти. Перичола вышла из кареты и вызвала переполох в толпе молящихся... Все оглядывались, чтоб посмотреть на нее... А обряд крещения уже начался. Я сам трепещу от своих слов, но я вынужден сказать, что даже епископ поддался соблазну и отвлекся. Он позабыл, что восприемник должен дать обет воспитать своего крестника добрым христианином. Я был потрясен, возмущен до глубины души, я покинул церковь и поспешил сюда рассказать вам о том, что случилось, и попросить положить конец наглым выходкам этой особы, за которую — не прогневайтесь на мои слова, ваше высочество, — вас очень осуждают.