Трифонов не стал мешать и вернулся в кабинет генерала Черногорова.

– Ох, и втянул ты меня в историю, Александр Иваныч! Ты же в любом случае в стороне останешься, а мне башку оторвут! Ты понимаешь, что вся наша тактика построена на блефе?! Все эти акты, состряпанные тобой, статьи в газетах…

– С волками жить – по-волчьи выть, но Фишер купился на мой блеф.

– Видел по монитору. И слышал. Можете рвать липу на его глазах, плевать, но он же не продвинул тебя ни на шаг вперед.

– Еще как продвинул! Убийца имеет деньги, богат, отлично знает о том, что творится в нашем доме. За смерть Анны убийца не стал благодарить Фишера.

– Колодяжный? Он человек небедный, хорошие гонорары получает. А главное – только он мог нанять Фишера в начале апреля. Он автор.

– Я это скоро узнаю. Мне придется съездить в издательство, где издают книги Колодяжного, вернуть рукописи.

– Когда?

– Жду сигнала стилиста, но давить на него не могу.

– Не пора ли заняться Антоном Грановским?

– Пора, он тоже человек небедный, а главное, заинтересованный.

– Эта самая заинтересованность и наша афера выходит теперь боком. На имя прокурора Москвы поступило заявление от мужа Анны Железняк. Он требует предъявить ему тело Анны для опознания.

– Придется потянуть время.

– А что это даст? Где мы возьмем ее тело?

– Мне нужна неделя, Виктор Николаич. Я уже совсем рядом. Запах чую, но не вижу. Темно. Мне нужен маленький просветик.

– За неделю я из генералов в сержанты превращусь. Оформляй кого угодно, потом разберемся.

– Тяжело быть генералом, но и сержантом быть почетно, если ты честный человек.

– Тебе с твоей пенсией можно так рассуждать. А мне на что надеяться? Осталось три года, и вышибут на покой. Только кем?!

– Не шуми, Виктор Николаич. Потерпи совсем немного – и либо в сержанты, либо в генерал-лейтенанты прыгнешь. Давить на меня бессмысленно.

– Ладно, аферист, иди. Загонишь ты меня на эшафот.

– Загоню, но убийцу. Это как пить дать!

Трифонов вышел.

Возле театра «Триумф» никакого ажиотажа не наблюдалось, было тихо, спокойно, и даже билеты в кассах имелись. Огромная афиша гласила о новой премьере «Тройного капкана», назначенной на десятое ноября. В репертуаре шли только молодежные спектакли, не вызывающие интереса у публики.

***

На служебной проходной Трифонову и Забелину сказали, что Антон Викторович на сцене репетирует с новым составом. Они прошли в зрительный зал и устроились в последних рядах под бельэтажем, стараясь не мешать творческому процессу. В зале стоял полумрак, сцена освещалась софитами и прожекторами. В центральном проходе на уровне восьмого ряда стоял столик с небольшой лампой, за которым в кресле сидел режиссер. Шел прогон первого акта, и Грановский не вмешивался в игру актеров, но постоянно делал какие-то пометки в своих бумагах.

Кроме Дмитрия Кутепова, из труппы «Триумфа» на сцене никого не было. Остальные исполнители – люди именитые – работали по контрактной системе. Рисунок мизансцены изменился, и появились новшества в оформлении.

– Может быть, на сей раз мы увидим первый акт до конца, – шепнул капитан. – Если только мальчишку не пришибут.

– Не пришибут, – заверил его Трифонов. – Он убийцу не интересует. К тому же наш мститель обожает эффекты, предпочитая убивать на публике.

– Я только не могу понять, почему Колодяжный назвал пьесу «Тройной капкан»?

– Мы это узнаем, когда опустится занавес, Костя.