– Он позвонил мне накануне, стал рассказывать, как часто думает обо мне, как вспоминает былые деньки. Я уже собралась послать его куда подальше, но затем поняла, что мне хочется получить обратно хотя бы немного себя. Оттуда, из прошлого. Я хотела лично надрать ему задницу. И я согласилась встретиться с ним на следующий день в его гостинице. Поэтому меня увидят на видеозаписях камер наблюдения.

– Обязательно увидят.

– В общем, я собрала себя в кулак и поехала. Надела новое платье, сделала новую прическу… Он заказал в номер ланч. Представляешь, эта сволочь помнила, какие блюда мы ели в день нашего первого свидания! Правда, может быть, он заказывает одно и то же на каждом первом свидании с очередной дурочкой? Но ничего, теперь он уже наверняка горит в аду!

Надин перевела дыхание.

– Он налил мне шампанского, мы разговаривали. Я знала его фильмы, я помнила каждый из них. Но когда он погладил меня по щеке и одарил одним из своих томных взглядов, я выплеснула шампанское ему в морду и высказала все, что я о нем думаю, – все, что я должна была сказать шесть лет назад. Вышел жуткий скандал: разбитый бокал, изощренные проклятия, по паре тумаков с обеих сторон…

– Он применил к тебе физическое воздействие?

– Мы оба применили. Я дала ему по морде, он мне ответил. Потом я пнула его в живот, очень удачно: он буквально согнулся пополам. Пока он пытался отдышаться, я ушла – и чувствовала себя при этом прекрасно.

– Как ты думаешь, на видеозаписи камер наблюдения будет видно, что ты растрепана, возбуждена?

– Понятия не имею. – Надин снова потерла лоб пальцами. – Может, и будет – я тогда об этом не думала. Но, как бы там ни было, я рада, что сходила на эту «встречу старых друзей». Рада, что все же постояла за себя. Но потом, Даллас, я совершила колоссальную ошибку.

Официант принес кофе. Ева подвинула чашку в сторону подруги, и Надин залпом проглотила гнусное пойло.

– Вчера вечером я отправилась в театр! Я хотела доказать себе, что могу пойти туда, смотреть на него и при этом не испытывать никаких чувств. И я пошла. И действительно ничего не чувствовала. Это был час моего торжества: наконец-то я выкинула подонка из своей жизни, освободилась от него. Во время антракта я даже – бог ты мой! – воспользовавшись своим журналистским удостоверением, пошла за кулисы, чтобы поговорить с ним.

– Ты разговаривала с ним во время спектакля?

– Нет. Я уже подошла к его гримерной, но затем передумала. Если бы я устроила ему еще один скандал, он почувствовал бы себя чересчур важной персоной. Слишком много чести. Поэтому я просто ушла из театра и долго бродила по городу. Разглядывала витрины, зашла в какой-то бар и выпила бокал вина. А сегодня утром, когда я услышала… Я запаниковала. Позвонила на работу и сказалась больной. Только потом я сообразила, что могу поговорить с тобой. Даллас, я не знаю, что мне делать!

– Оказавшись за кулисами, ты действительно шла к его гримерке? Именно к ней?

– Клянусь тебе!

– Тебя кто-нибудь видел?

– Не знаю. Но в общем-то я не пыталась быть невидимкой.

– Я хочу официально зафиксировать все, что ты мне рассказала. Поверь, для тебя это самое лучшее. И еще я хочу, чтобы ты наняла себе адвоката – хорошего адвоката. Сделай это по-тихому и расскажи ему все, что поведала мне.

– Хорошо.

– Ты ничего не упустила, Надин? Ни одной детали?

– Нет, я рассказала тебе абсолютно все. Я видела его один раз – в его гостиничном номере, а потом – только на сцене. Возможно, я дура, Даллас, но эта история мучила меня много лет. И еще… Ты ведь меня знаешь.