Он знал: теперь уже поздно. Теперь он окончательно не в силах ничего предпринять.

Вначале были две планеты, начисто лишенные руд, выработанные, выпотрошенные и оставленные нагими, словно трупы, обглоданные космическим вороньем.

Потом была планета с волшебным городком, наводящим на мысль о паутине, на которой еще не высохли блестки росы,— царство хрусталя и пластика, исполненное такой чудесной красоты, что при одном лишь взгляде щекотало в горле.

Однако город был только один. На всей планете, кроме него, не отыскали никаких признаков разумной жизни. К тому же он был покинут. Несказанной красоты город, но пустой, как хихиканье.

Наконец, была металлическая планета, третья от светила. Не просто глыба металлической руды, а планета с поверхностью — или крышей — из выплавленного металла, отполированного до блеска ярких стальных зеркал. И, отражая свет, планета сверкала, точно второе солнце.

— Не могу избавиться от ощущения,— проговорил Дункан Гриффит,— что это не город, а всего-навсего лагерь.

— По-моему, ты спятил,— резко ответил Пол Лоуренс. Рукавом он утер пот со лба.

— Пусть выглядит он не как лагерь,— настойчиво твердил Гриффит,— но все же это место привала, временное жилье.

«Что до меня, то он выглядит как город,— подумал Лоуренс,— И всегда так выглядел, с того мгновения, как я увидел его впервые, и всегда так будет. Большой и пронизанный жизнью, несмотря на атмосферу сказки,— место, где хорошо жить, мечтать, черпать силы и смелость, чтобы Претворять мечты в жизнь. Великие мечты,— думал он,— Мечты под стать городу — людям на сооружение подобного понадобилось бы тысячелетие».

— Одно мне непонятно,— сказал он вслух,— причина такого запустения. Здесь нет и следов насилия. Ни малейших признаков…

— Жители покинули его по доброй воле,— отозвался Гриффит,— Вот так просто снялись с места и улетели. Очевидно, этот город не был для них родным домом, а служил всего лишь лагерем, не оброс традициями, не окутался легендами. А лагерь не представлял никакой ценности для тех, кто его выстроил.

— Лагерь,— упрямо возразил Лоуренс,— это всего-навсего место привала. Временное жилье, воздвигается наскоро, комфорт создается по возможности подручными средствами.

— Ну и что? — спросил Гриффит.

— Здесь был не просто привал,— пояснил Лоуренс.— Этот город сколочен не кое-как, не на скорую руку. Его проектировали с дальним прицелом, строили любовно и тщательно.

— С человеческой точки зрения — бесспорно,— возразил Гриффит,— Но здесь ты столкнулся с нечеловеческими категориями и с нечеловеческой точкой зрения.

Присев на корточки, Лоуренс сорвал травинку, зажал ее зубами и принялся задумчиво покусывать. То и дело он косился на молчаливый, пустынный город, сверкающий в ослепительном блеске полуденного светила. Гриффит присел рядом с Лоуренсом.

— Как ты не понимаешь, Пол,— заговорил он,— ведь это временное жилье. На планете нет остатков старой культуры. Никакой утвари, никаких орудий труда. Здесь вел раскопки сам Кинг со своими молодцами, и даже он ничего не нашел. Ничего, кроме города. Подумай только: совершенно девственная планета — и город, который может пригрезиться разве что расе, существующей не менее миллиона лет. Сперва прячутся под деревом во время дождя. Потом забираются в пещеру, когда наступает ночь. После этого приходит черед навеса, вигвама или хижины. Затем строят три хижины, и вот тебе селение.

— Знаю,— сказал Лоуренс,— Знаю…

— Миллион лет развития,— безжалостно повторил Гриффит,— Десять тысяч веков должны миновать, прежде чем раса научится воздвигать такую феерию из хрусталя и пластика.