ТЕЭТЕТ. В самом деле, Сократ, трудно найти здесь какие-либо доказательства: ведь одно повторяет другое, как антистрофа строфу. Ничто не мешает нам принять наш теперешний разговор за сон, и, даже когда во сне нам кажется, что мы видим сны, получается нелепое сходство этого с происходящим наяву. Сократ. Ты видишь, что спорить не так уж трудно, тем более что спорно уже то, сон ли это или явь, а поскольку мы спим и бодрствуем равное время, в нашей душе всегда происходит борьба: мнения каждого из двух состояний одинаково притязают на истинность, так что в течение равного времени мы называем существующим то одно, то - другое и упорствуем в обоих случаях одинаково.

ТЕЭТЕТ. Именно так и происходит.

СОКРАТ. Стало быть, такой же вывод мы должны сделать и для болезней и помешательств с той только разницей, что время не будет здесь равным. Теэтет. Правильно.

СОКРАТ. Ведь истина не определяется большим или меньшим временем?

ТЕЭТЕТ. Это было бы совсем смешно.

СОКРАТ. А другие, ясные доказательства истинности одного из этих мнении мог бы ты привести? Теэтет. Думаю, что нет.

СОКРАТ. Тогда выслушай от меня, что сказали бы об этом те, кто утверждает, будто любое мнение всегда истинно для мнящего так. Рассуждают они, думаю я, следующим образом. Скажи, Теэтет, спрашивают они, нечто во всех отношениях иное разве будет иметь те же самые свойства, что и отличная от него вещь? И давай не будем принимать, что в каком-то отношении оно тождественно [этой вещи], а в каком-то - иное. Я спрашиваю об ином в целом. Теэтет. В случае если это совсем иное, невозможно, 159 чтобы оно было тождественно [другой вещи] либо по своим свойствам, либо в чем угодно другом.

СОКРАТ. И необходимо согласиться, что оно будет также неподобно той вещи?

ТЕЭТЕТ. Мне кажется, да.

СОКРАТ. Итак, если что-то вдруг окажется чему-то подобным или неподобным либо тождественным или иным, то скажем ли мы, что тождественное подобно, а иное - неподобно? Теэтет. Непременно.

СОКРАТ. А раньше мы утверждали, что действующее так же многочисленно и беспредельно, как и страдающее. Теэтет. Да.

СОКРАТ. И что одно, сойдясь с другим, произведет не тождественное другому, а иное.

ТЕЭТЕТ. Разумеется.

СОКРАТ. Так давай потолкуем обо мне и о тебе и обо всем другом на тот же лад. Возьмем, с одной стороны, здорового Сократа, а с другой - Сократа больного. Скажем ли мы, что тот подобен этому или что неподобен? Теэтет. Ты хочешь сказать, больной Сократ в целом подобен ли здоровому Сократу в целом?

СОКРАТ. Ты прекрасно меня понял: именно это я хочу сказать.

ТЕЭТЕТ. Конечно, неподобен.

СОКРАТ. Стало быть, это иной Сократ, раз он неподобен тому?

ТЕЭТЕТ. Непременно.

СОКРАТ. То же ты можешь сказать и о спящем и обо всем прочем, что мы сегодня разобрали?

ТЕЭТЕТ. Именно так.

СОКРАТ. Значит, все, что по своей природе может что-то производить, сталкиваясь со здоровым Сократом, будет взаимодействовать с одним человеком, а когда я болен, то как бы с другим? Теэтет. А разве нет?

СОКРАТ. И в обоих случаях я, страдающий, и то, действующее, произведем разные следствия? Теэтет. Например?

СОКРАТ. Когда я здоров и пью вино, оно мне кажется приятным и сладким.

ТЕЭТЕТ. Так.

СОКРАТ. Ведь, как мы уже договорились, действующее и страдающее произвели сладость и ощущение, одновременно несущиеся в разные стороны: ощущение, предназначенное для страдающего, делает язык ощущающим, а сладость, направляясь к вину, заставляет его и быть сладким и казаться. Теэтет. Разумеется, ведь об этом мы уже договорились.

СОКРАТ. Когда же я болен, то, по правде говоря, вино, во-первых, застает уже не того же самого человека, потому что оно приближается к неподобному. Теэтет. Да.

СОКРАТ. Стало быть, выпитое вино и такой Сократ вместе произведут уже иное: для языка - ощущение горечи, а для вина - возникающую и несущуюся горечь, и вино станет уже не горечью, но горьким, а я - не ощущением, но ощущающим? Теэтет.