|
Потому что ему, Парду Замариппе только что предложили убить родной город. И еще множество горожан – таких же, как и он сам. Долгоживущих, которые уже не смогут приспособиться к новому Киеву и новым машинам. Всех, кто не умеет добывать пищу на земле, в парках и полях. Всех, для кого город стал основой жизни. – Что скажешь, Пард? – тихо спросила Инси. Пард опустил глаза. «Не обманывай тех, кто тебе верит…» «И себя тоже не обманывай…» – Что же, – ответил Пард, и в горле враз пересохло. Но он нашел в себе силы закончить фразу недрогнувшим голосом. – Что же… Если для того, чтобы подняться к свету, нужно сначала упасть лицом в грязь – придется падать. Иначе мы никогда не научимся ценить свет. Поцелуй Инси был лучшим ему знаком, что выбор оказался верным. Хотя по чисто людской природе следовало довериться голосу сердца. А Пард склонился к голосу рассудка. Но иногда придется убивать в себе человека – это Пард тоже понял. И оставаться только Техником. Техником с большой буквы, для которого город в целом превыше всего. И который в ответе за весь город. Если не за весь мир. * 38. Канченджанга – Чогори. Как всегда, время в непривычном месте летело на удивление быстро и незаметно. И тем не менее в каждую минуту почему-то умещалось очень много событий. Пард, в очередной раз оглянувшись, понял, что на улице уже темнеет. Чепурному то и дело звонили по телефону и он, извиняясь, углублялся в очередной разговор. Ужин тоже минул быстро. Пард потягивал очередной бокал «Черного доктора» (что местные виноделы под этим подразумевали – не орка Васю же? ), когда Чепурной отдал распоряжение подавать легковушки. Аэродром – место, откуда удобнее взлетать машинам, – располагался где-то под Симферополем. «Да, – подумал Пард рассеянно. – Сколько времени ухлопали, чтоб достичь Крыма, сколько сил потратили в пути, а оказалось, что здесь все решится за один-единственный день, а выполнится за одну-единственную ночь. Как там в Киеве говорят: замах на гривну, удар на копейку…» Но Пард все же понимал, что именно путь к Крыму сделал его таким, каким требовалось. Способным стать Техником Большого Киева – тот Пард, который приехал в Центр весной, на это был еще не способен. Да и в команде Пард стал за это время своим. Путь через Керчь оказался на удивление коротким – минут пятнадцать езды по освещенным улицам, и вереница легковушек вырвалась во мрак крымской ночи. Звезды сверкали уже совершенно по-осеннему – Пард, как житель окраины, знал истинные звезды, не те, что едва пробиваются сквозь городскую иллюминацию, а те, что сияют в небе крошечными солнцами. Он насмотрелся на звезды и во время сидения на броненосце и позже – на косе, но еще совсем недавно они были летне-тусклыми. В приоткрытые окна врывался остро пахнущий травами ветер. Дорога пролегала через голую степь, без единого домика. Было странно не слышать обычных городских шумов, только моторы урчали, шины подминали асфальт, да ветер иногда доносил шелест растущих вдоль дороги деревьев. Они вспарывали ночь, и Пард совершенно не чувствовал скорости. За окнами царила угольная чернота, и скорость почувствовать мог разве что долгоживущий, из тех, кто свободно видит в темноте. Пард начал уже задремывать, когда трасса перестала быть прямой: пошли замысловатые многоярусные развязки, слева мелькнули огни близкого города, и Чепурной на переднем сиденьи коротко пояснил: – Симферополь… Но столицу Крыма оставили в стороне. Проскочив еще несколько развязок, некоторое время неслись по другой трассе, но вскоре и с нее свернули. Десять минут – и все машины затормозили перед подъемными воротами. Внушительный забор огораживал участок крымской степи, у ворот сияли прожекторы, роняя в ночь столбы ослепительно белого света. |
