|
Но устройство замка позволяло отпереть ее изнутри, и потом захлопнуть снаружи. Тоже одна из простейших формул. Правда, потом Пард не смог бы самостоятельно попасть внутрь, но он рассчитывал вернуться спустя несколько часов, когда обслуга уже проснется. На улице было не по-апрельски прохладно. Пард поежился и поплотнее запахнулся в куртку. Было тихо, только на проспекте урчали ночные грузовики, транзитом несущиеся с юга на Брест-Литву, да еще слышался далекий пересвист поездов на вокзале. Пард свернул налево и еще раз налево, ко Львовской площади. Улица взбиралась вверх по склону холма. Если идти никуда не сворачивая, Пард в конце концов попал бы на Большую Житомирскую, но сейчас туда идти было совершенно незачем. Поэтому Пард дошел только до метро. Заспанный гном в форменной тужурке «Шкляр-Метрополитен» как раз отпирал замки, прячущиеся в серых металлических накладках на прозрачных дверях из научной пластмассы. – В метро? – спросил гном с надеждой. Кажется, ему смертельно хотелось пива, а купить было просто не на что. – В метро, – подтвердил Пард. – Полгривны, – гном протянул руку. Пард кинул монетку в морщинистую, похожую на совковую лопату, ладонь. – Проходи, вон там, у кабинки… Пард направился к крайнему турникету, где был отключен хитрый научный механизм, не позволяющий пройти без монетки. Гном за дверьми пронзительно свистнул. От крайнего ларька с напитками и легкой закуской, на вид – закрытого и темного, тут же отделилась фигура продавца. В руке у продавца, как и следовало ожидать, виднелась продолговатая бутылка. «Да, – подумал Пард. – Вот и решай, если с деньгой напряг: либо всухую езжай на метро, либо хлебни пивка и тащись пешком.» Бутылка пива в центре Большого Киева стоила ровно полгривны. На Площади Льва Толстого Пард пересел на оболонскую ветку. Здесь станции были старше, чем на печерской линии, и казались почему-то неизмеримо более мрачными. Четыре перегона – и лишенный интонаций голос поезда сообщил: «Автовокзал. Следующая – Голосеевский парк, проход к эльфийским дендрариям и пересадка на линию «Теремки-Васильков». «Надо же! – изумился Пард. – Теремковская уже до Голосеевки докопалась! Растет метро!» На «Автовокзале» Пард вышел и поднялся на Московскую площадь. Поток утренних грузовиков с юга по широкой размашистой дуге огибал бетонно-стеклянное здание автовокзала. На автовокзале уже копошился народ – большею частью люди и орки из Белой Церкви с мешками самовыращенной картошки да ранние Донецкие гномы. Пард сменял в ближайшей палатке гривну на четыре четвертака и направился к телефонам. Седобородый гном в серой телогрейке с надписью «Донецк Шахтер» проводил Парда уважительным взглядом. Похоже, он не знал формулы телефонных звонков, хотя был явно старше Парда, короткоживущего человека. Сняв трубку, Пард пробежался пальцами по клавиатурному блоку. «Введите номер», – милостиво позволил телефон. Пард ввел. «Секундочку, контрольный прозвон». Научная автоматика телефона проверяла, истинный номер ввел Пард или же наобум наколотил десяток цифр. «Абонент отвечает, опустите пожалуйста двадцать пять копеек в паз». Пард послушно сунул четвертак в жадно щелкнувший монетоприемник. «Соединение», – теперь и в трубке щелкнуло. – Алле, – сказал Пард, как того требовала формула телефонного разговора. – Будьте добры, Гонзу Аранзабала. Спрашивает Пард… – Это я, старик, – перебил Гонза. – Как добрался? – Прекрасно, – Пард расслабился. Все условности формулы теперь были выполнены, и по телефону можно было просто говорить, так, будто они с Гонзой встретились лично. |
