|
– И что же такое вы читали, Кирочка? – Достоевского «Бесы». – Весьма странный выбор для столь юной особы, – только и смог пробормотать я, и перед глазами вдруг всплыл яркий образ одного знакомого вахтера. Гость взял в руки дипломат и поспешил удалиться. Когда автомобиль пропал за поворотом, я опомнился. – Как же Иннокентий поведет машину, ведь он выпил не меньше моего, а я в этом состоянии способен довести автомобиль лишь до ближайшего столба? – Не беспокойтесь, организм бесера реагирует на алкоголь иначе, чем человеческий, ему ничего не грозит. – Вы все знаете? Кто вы? – Обычная женщина, только вот родилась в необычном для вас месте, работаю на Иннокентия уже шесть с половиной лет. – Извините, Кира, у меня сегодня был очень тяжелый день. Вы устраивайтесь: покушайте, примите несколько капель на сон грядущий. Спать ложитесь, где понравится: в соседней комнате, либо в мансарде – наверху ночью теплее. Чистое белье возьмете в шкафу. – Вы очень внимательны, спасибо! – искренне поблагодарила девушка. Мне показалось, что в ее огромных лучистых глазах серо-голубого цвета, промелькнуло нечто тайное и личное – затаенная грусть, что ли, или какая-то тревога. «Наверное, скучает по своей далекой родине или по любимому человеку», – подумал я и удалился в опочивальню. Сев на кровать, с трудом разделся, лег и только тогда вспомнил данное бесу обещание выпить эликсир. К сожалению, пробирка осталась на столе. Поднять с постели усталое пьяное тело я уже физически не мог. Махнул рукой – выпью завтра. Однако заботливая няня принесла сосуд, откупорила и аккуратно, приподняв мою голову, вылила его содержимое мне в рот. Сначала я ничего не почувствовал, затем от пальцев ног вверх стал распространяться жар, создавалось впечатление, что внутри меня кто-то стреляет из огнемета, с садистской методичностью обрабатывая струей пламени поочередно каждый орган, каждый мускул, каждую частичку моего многострадального тела. Казалось, кровь закипала и раскаленной лавой стремилась выплеснуться наружу, кожа, не выдержав ее мощного давления, начала лопаться и обугливаться от нестерпимого жара. Когда боль стала невыносимой, а огонь охватил меня с ног до головы, я потерял сознание. Лихорадочная мысль промелькнула в голове: «Отравили гады! За что?» Глава 3 Пробуждение было долгим и мучительным. Сознание барахталось между сном и явью, упорно не желая покидать уютные оковы забвения. С трудом, приподняв чугунные веки, я поглядел на часы, стрелки показывали семь. Сначала не понял: утра или вечера, но, быстро сориентировался – солнце светило в окно спальни, выходившее на запад. Значит, дело уже к вечеру. «Ничего себе повеселились! – тяжело, со скрипом прокрутилось в голове. – Проспать до вечера. Это же надо»! Тело мучил страшный голод, до судорог в желудке. Я соскочил с постели и попытался пойти на кухню в поисках чего-нибудь съестного, но, запутавшись ногами в трусах, которые упорно не желали держаться там, где им положено, со страшным грохотом растянулся на полу комнаты. На шум прибежала Кира и громко прямо с порога закричала: – Сергей Николаевич, зачем вы встали?! Нужно было позвать меня! – Есть хочу! – прохрипел я, стыдливо пытаясь водрузить на место злосчастные трусы, которые будто растянулись в ширину за время моего сна и стали необъятными, словно парашют. |
