– А ты молодец, Миша! Лихо сработал.

– Вообще-то, я леску брал для «посылки». Я знал, что ты от балки не дотянешься до стены. Коридор слишком широкий. Лежал, скучал и думал. Лески у меня много, а решеточка тоненькая, капризная. Не дай Бог, рассыплется. Глянь на пол. Какие чертежи красивые нарисовали лазерные паутинки. Красота! А с дымовухой ты хорошо сработал.

– "Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку". Что дальше?

– Лови леску, я на конец грузило подцепил, чтобы докинуть. Привязывай «посылку», и я пошел.

– Все правильно.

Иван привязал к леске целлофановый пакет с тетрадью и кассетами. Нырок протащил его через решетку и пополз назад. Иван тем же мучительным путем, не торопясь, вернулся в спальню Грановской. Закрыв за собой дверь, он облегченно вздохнул и взялся за рацию.

– Операция в здании завершена, превращаюсь в Бабу Ягу и вылетаю на метле через трубу. Забери все оборудование и утопи в резервуаре. На берег выходи чистым. Коридор к обзору не подключай, там еще дым не рассеялся и лишний предмет на стене висит.

– А охранников и стоп-кадр устраивает.

– Тем лучше. Встретимся у машины.

Иван выбросил все лишнее в дымоход, собрал сумку и вновь превратился в трубочиста. Через десять минут он сидел на краю трубы с включенной рацией, настроенной на нужную волну. Тишина оборвалась, послышались щелчки и знакомый мужской голос.

– Патрон, первый появился. Уже сидит на крыше. Второго ребята встречают. Кажется, дело подходит к развязке.

– Три часа работы! Скоро светать начнет. Проведете их просекой, на дороге можете на хозяйку напороться. Поосторожней. Я встречаю вас у третьей опушки за пролеском…

– Все понял, патрон.

Иван настроился на другую волну. Ему тут же ответили.

– Я в боевой готовности, «Петушок».

– Отлично, «Сокол»! Распускай свои крылышки через тридцать минут. Вся надежда на тебя. Отбой, меня уже ждут.

Иван выключил рацию и бросил ее в трубу. На землю он спускался так же эффектно, как восходил на крышу. Внизу его ждали четверо охранников. В то же время Родион и Нырок надевали на себя акваланги.

– Назад доберемся минут за пять, – рассуждал Капралов. – Из трубы нас пробкой вышибет. Дойдем до плотины, и ты на дно. Двадцать минут по часам, и выныривай. Строго на север сто пятьдесят метров, фонарный столб у забора. Короче, сам все знаешь.

– Не дергайся, Родя. Считай, дело сделано. Я ведь как пес могу под забором за считанные минуты подкоп вырыть.

– Нет нужды. Ну, с Богом!

Они нырнули в бурлящий колодец. На берегу у плотины Родиона встретила не менее почетная делегация охранников. Ему помогли снять тяжелый акваланг и резиновый костюм, надетый на спортивный. В нем его и сопроводили до машины. В салоне «Газели» сидел грустный Иван и трое охранников, за рулем был Филипп. На полу стояла объемистая сумка Ушакова. Родион сел в машину и удивленно осмотрелся.

– Все нормально, приятель! – похлопал напарника по плечу Иван. – Нас вывезут из опасной зоны с почетным эскортом.

– Молодцы, ребята! – добавил Филипп, и машина тронулась с места.

Их везли через лес дорогой, которую они не знали. Везли минут десять, приблизительно километров шесть-семь. На опушке машина остановилась.

– Теперь вы пересядете в тот микроавтобус, и он довезет вас до Москвы, – сказал Филипп, указав на «фольксваген». – Генерал лично будет вас сопровождать. Он очень беспокоился за вас. Душевный старик.