– Пустяки, дел на пять минут. Но поосторожней с этим, ведь они обязаны ксиву аннулировать. Женщина умерла, и этого паспорта в природе больше не существует. С ним можно нарваться на неприятности.

– Все понимаю, Сереженька, но другого варианта нет.

Паспорт был переделан за несколько минут. Отдавая его Анне, Сергей сказал:

– Есть такая захолустная гостиница в Москве, «Урал» называется. Езжай туда. Рома Потехин администратором работает, он мне кое-чем обязан, поможет тебе схорониться на время. А там ты уже сама думай. Несладко тебе придется тут, без сомнений, так что держись, подружка.

– А что мне еще остается делать!

– И с парнем проблему реши. Он тебе как камень на шее, ко дну потянет. Сама сгоришь и пацана погубишь.

– Все знаю, но он живой человек, в урну, как фантик, не выбросишь. Ну пока, Сережа, спасибо на добром слове.

Иннокентий сидел на тумбе для обуви в коридоре и ждал. Анне не понравилась его насупившаяся мордашка.

– Идем, сынок. Теперь, согласно паспорту, я стала твоей матерью.

– Не сынок я тебе, а Иннокентий.

Спорить она не стала. Они спустились и вышли во двор. Анна заметила сыскарей, бездарно следивших за подъездом, но они не обратили на нее внимания.

Женщина с ребенком их не интересовала. Многолюдная улица смешала их с водоворотом пешеходов. Хоть что-то она сумела сделать до конца. Паспорт в ее положений дороже любых денег. Кешка внезапно остановился.

– Ты чего?

– Ничего. Просто ты мне разонравилась, Анна, и я с тобой дальше не пойду.

– Сбрендил, парень?

– Я не «прицеп», и таскать меня за собой не надо. У тебя свои дела, у меня свои. Не будем друг друга на дно тащить. Прощай!

Он вырвал свою крошечную ручонку из ее ладони и побежал через улицу. Анна на какое-то мгновение растерялась. Этих секунд хватило, чтобы мальчишка угодил под машину. Она не слышала удара, только визг тормозов, на который оглянулась вся улица. Мальчика подбросило вверх, очки полетели в сторону, он рухнул на капот и медленно сполз на мостовую.

Возле ее сердца оборвалась какая-то струна. Анна сорвалась с места и бросилась к машине. Водителю «Москвича», наехавшему на мальчишку, досталось по полной программе. Лицо его было поцарапано, нос разбит, рот полон крови, но держался он за другое место, куда несколько раз приложилось колено разъяренной женщины. Подоспевшая милиция с трудом оттащила обезумевшую тигрицу от едва державшегося на ногах водителя. Он сел на колени и завыл по-волчьи. Анна вырвалась из рук милиции и бросилась к ребенку. Кешка дышал. Изо рта шла пена, светлые кудри окрасились кровью.

– Не трогайте его! – лейтенант схватил за рукав Анну. – Сейчас «скорая» подъедет. Врачи осмотрят мальчика.

В ответ она обложила стража порядка семиэтажным матом. На помощь лейтенанту пришли его коллеги. Удерживали, как могли, пока не приехала «скорая». Мальчика переложили на носилки, и только после этого Анну отпустили.

Она запрыгнула в машину вместе с санитарами.

– Он живой? – спросила она, глядя на врача.

– Живой-живой, успокойся, мамаша. Сотрясение несильное, слава Богу, а кости посмотрим. До свадьбы заживет.

Тут врач, два санитара и водитель выслушали такую тираду из матерщины, что у них глаза на лоб полезли от восторга. Бывалые мужики и представить себе не могли, что можно выкроить из десятка хорошо знакомых слов.

– Не мат, а музыка! – усмехнулся санитар. – Ты, красавица, наверное, стихи пишешь к блатным песням. Класс!

Остальные придерживались того же мнения. Первая помощь ребенку была оказана в машине.