Попов тогда возглавлял краевое ФСБ и быстро сориентировался, что к чему.

Он мог прижать Котельникова к стенке, но не стал, понимая, что этот подонок, в общем-то, уже выиграл выборы и с ним лучше дружить, чем воевать. Однако Котельников его не пощадил. Он хотел, чтобы ФСБ возглавлял его человек, а не тот, который слишком много знает и может узнать еще больше.

Не успел Котельников стать губернатором, как Попова перевели в Москву с видимым повышением, а по сути, отстранили от дел. Должность начальника высшей школы внешней разведки – место престижное, но пустое. Спрут с обрубленными щупальцами, не имеющий реальной силы, влияния и даже не входивший в коллегию!

Через три года его отправили на пенсию с почетной грамотой, где больше позора, чем почета. Пришлось пойти в политику. По первому созыву он попал в думу по одномандатному списку, во второй раз проиграл. В шестьдесят шесть лет остаться не у дел с генеральскими амбициями – это катастрофа.

Конечно, Попов не бедствовал, но если день проходил впустую, то он не спал ночью. В отличие от Котельникова Попов считал дни, а не деньги. Тоже арифметика, но со знаком минус. Копилка пустела, авторитет забывался. Политик без публичности – не политик, а беззубый оппонент. То, что Котельников сыграл в судьбе бывшего генерала отрицательную роль, сомнений не вызывало, при этом сам Котельников достиг неслыханных высот. Такой расклад Попова не устраивал. Он честный, заслуженный, достойный и бескомпромиссный, в некоторых вещах, разумеется, а Котельников – аферист, вор, душегуб. И не надо быть большим психологом, чтобы понять, какие чувства испытывал один по отношению к другому.

Тем не менее Котельников не любил иметь скрытых врагов, особенно тех, кто знает о нем не понаслышке. Генерала частенько приглашали на шашлыки за город и скромные приемы, где не было крупных деятелей от политики и власти. Котельников старался подчеркивать свое лояльное и даже приятельское отношение к отошедшему от дел генералу. Их связывали разговоры о рыбалке и старых, добрых временах, если это вообще можно было назвать связью. Но вот произошло что-то из ряда вон выходящее, то, чего Попов не ожидал.

Две недели назад к нему на квартиру без предупреждения явился гость. Люди такого ранга и положения так просто в гости друг к другу не ходят. Договор о предварительной встрече, как правило, обязателен. К тому же они давно не виделись, года два, а может, и три. Одним словом, к бывшему генералу Попову явился бывший генерал Корякин. Друзьями их назвать было трудно, служили в одной конторе. Корякин отбирал выпускников школы для работы в контрразведке По статусу и возрасту они были равны, по старой партийной привычке называли друг друга на «ты», но по имени-отчеству. Попов визиту очень удивился, но такие люди обычно в объятия друг другу не бросаются. Они привыкли вести себя сдержанно и говорить по существу. Если речь шла о деле, значит, о деле, без дипломатических ходов и прощупывания почвы.

Попов пригласил гостя в дом, предложил коньяк с лимоном и удобное кресло, иначе говоря, создал для бывшего коллеги все необходимые условия для обстоятельной беседы. Выпили по рюмочке за здоровье, закусили, и Корякин заговорил.

– Хочу задать тебе нескромный вопрос, Юрий Данилыч, Только пойми меня правильно, наш разговор останется между нами, без последствий, чем бы он ни кончился.

– В чем вопрос, Федор Иваныч? Я не пластилин, и меня разминать не надо.

– Я могу дать тебе возможность заработать, если ты сделаешь доброе дело для моего хозяина.

– Речь идет о политике?

– Сейчас, куда ни глянь, все связано с политикой.

– Согласен, несложный вывод. Я ни на кого не работаю. Сам по себе. С политикой нынче на «вы» не получается. Трясина.

– Возможна серьезная поддержка. О моем визите к тебе никто не знает. Договариваться мы будем вдвоем.