— Я не порвала с ним, — я улыбаюсь официантке, когда та наливает мне кофе, но уверена, с ее стороны это смотрится, будто я оскалилась. Я несколько раз моргаю, облизываю губы и прикусываю их, чтобы не спросить у Миа, что именно он говорил и как выглядел.

И как он вообще.

— Просто передаю тебе его слова, — отвечает Миа. — Он сказал, что вы окончательно расстались.

Я отхлебываю кофе, ощущая в груди странную сжатость и холод. Он меня не понял. Если честно, я и сама с трудом себя поняла, но не думала, что все так получится. Ощущалось правильным попросить его дать мне время, чтобы я убедилась, в нужном ли направлении повернута моя голова. Он всегда понимал все мои потребности. Но почему не сейчас? Когда ушла мама, папа был просто уничтожен, и мы едва перебивались. Друзья привозили нам продукты и делали вид, будто ничего особенного не произошло, но для нас это было очень значимо. И я больше не хочу сводить концы с концами. Не хочу беспокоиться, смогу ли позаботиться о себе. И еще не хочу отказываться от чего-то важного для себя, поэтому если Оливер не может подождать меня, чтобы я почувствовала себя более уверенно, тогда у нас проблемы куда серьезнее.

— Так значит, ты не порвала с ним? — уточняет Харлоу.

По ней видно, что она пытается понять, к чему склониться. Защищать ли меня и мои потребности либо вбить мне в голову немного ума.

— Я лишь сказала ему, что мне нужно поставить наши отношения на паузу.

— Серьезно? — переспрашивает Харлоу, и я понимаю, что только нежелание привлекать внимание удерживает ее от того, чтобы протянуть руку и треснуть меня.

— Слушай, я не знаю, почему это настолько важно, — я глубоко вздыхаю, уставившись на трещинки на деревянном столе. — Я на самом деле опаздываю по всем срокам, поэтому просто решила оставить нас в сторону — и это единственная причина. Мне нужно за полторы недели успеть сделать правки сценария и провести бóльшую часть времени в безрезультатных спорах с одним говносценаристом. Я также должна быть переполнена идеями по новой книге, которая выйдет сразу после «Жука», и от меня уже ждут первые несколько страниц через неделю после сдачи «Жука»… что должно было произойти две недели назад. То есть: первые страницы самой новой книги уже запаздывают на неделю. А еще я уезжаю в промотур к книге на две недели. И я просто… — я ковыряю маленький заусенец на большом пальце. — Я и так была занята с поездками и написанием книг, а как только позволила себе думать о нас с Оливером, то действительно влюбилась — сильно и быстро. В Л-А я была совершенно не способна взять себя в руки, провалила дедлайны. И вижу, как быстро могу лишиться всего, — наконец я смотрю на них. — Я просто хочу постараться управиться со всем, а потом позволить себе насладиться… остальным.

Я вижу, как они обмениваются обеспокоенными взглядами, но, похоже, не знают, что ответить.

— У тебя миллион дел, — говорит Лондон. — Это я понимаю.

— Но это же Оливер, — замечает Миа. — Он не… — она оставляет слова висеть в воздухе, и

я знаю

я знаю

знаю.

Это Оливер. Он не будет давить. И не станет препятствовать.

Ощущение, будто я сама стою у себя на пути.

— Даже когда занята, ты раз в несколько дней все равно с нами созваниваешься и встречаешься. Почему с ним по-другому? — спрашивает Миа.

Я не могу ответить на этот вопрос. Не могу, потому что вряд ли объясню той, кто безумно влюблена в своего мужа, что все по-другому, когда ей приходится выбирать всего лишь между любовью и встречами с подругами. Я хочу быть с Оливером каждую секунду, хочу, чтобы каждая частичка его соприкасалась с каждой моей.