Я кивнула. Магианна права — целитель не должен допускать слез. Мы должны быть сильными и наша задача служить во имя Жизни. На войне не плачут, а мы вечно воюем со Смертью. Мертвого малыша похоронят на кладбище за лечебницей, живого сестра милосердия уже прикладывала к груди обессилевшей после родов матери, магианна Соер, снимая халат и перчатки, покидала операционную — прямая, уверенная, величественная как паладин Света.

— Найри, — окликнула меня нянечка Эльза.

Торопливо дописав в акт о рождении вес, рост и состояние малыша, я закрыла папку, подошла к роженице, проверила температуру, и напомнила сестре:

— Контролируйте каждый час.

— У меня двенадцать рожениц, — Олин укоризненно взглянула на меня.

— Контролируйте каждый час, — я была непреклонна и на то имелись основания.

— Поняла, магианна Сайрен, — сестра осторожно придерживала малыша. — И да — может это и не мое дело, но вас заметно шатает. Поспать бы вам.

Молча кивнув, я улыбнулась вяло посасывающему младенцу, после его обессилевшей матери. Женщина не улыбалась — горе, оно такое, не позволяет видеть лучик радости.

Покидая операционную, я посторонилась и придержала двери, в которые две нянечки вкатывали каталку — роженицу перевезут в палату и начнется подготовка операционной для следующего больного.

— Долго ты, — госпожа Эльза Никен укоризненно покачала головой, от чего чепчик на ее седых волосах тоже покачнулся. — У меня больной ребенок в семнадцатой, загляни.

Я растерянно посмотрела на нее и прошептала:

— Магианна Сайрен ждет в операционной.

— Дите кашлем захлебывается! — рявкнула нянечка.

— Богиня света!

Я стянула белый халат, сунула его Эльзе вместе с папкой, и сорвалась на бег. Семнадцатая палата отделение детской лечебницы — четвертый этаж, мы на втором. Взбегая по лестнице, ощутила легкое головокружение, и аритмия началась, указывая на слабость всего организма. Остановилась на мгновение на последней ступени, переждала немного и вновь побежала. Из всех магов-целителей в лечебнице только я и магианна Соер, расслабляться некогда.

Торопливо войдя в палату, я приветливо кивала нянечками и сестрам милосердия, но шла целенаправленно — к малышу трехтрех с половиной лет, надсадно кашляющему в руках бледной от ужаса матери. Еще издали определила — кашель сухой, приступообразный. Плохо.

— Света вам, — поздоровалась с женщиной, уверенно отбирая ребенка.

Малыш даже не заплакал — дети меня любят. Уложила на грудь, рукой забралась под одежду, расположила между лопаток — очередной приступ кашля показал, что бронхи чистые, хрипов нет, воспаления так же. Будь у меня магия, дело решилось бы в несколько минут, а так…

— Сестра Эннас, — позвала я, и едва девушка моих лет подошла, распорядилась, — жженный болотный сахар растворить в половине стакана воды. Дать немедленно. Основное лечение назначили?

— Нет, магианна, — растерянно произнесла сестра милосердия.

— Листок и карандаш, быстро, — скомандовала я.

Ребенок вновь начал кашлять. Как же мне нужна магия! О, боги, это ужасно.

За четыре минуты я расписала схему лечения, к этому времени принесли коричневый напиток. Малыш пил, а я нервно писала рецепты еще для четверых. Когда выбегала из палаты, кашель уже стих. Это радовало.

Сбегая по лестнице вниз, чуть не упала, но удержалась. Иначе хороша бы я была, магианне нужна помощь, а у меня ноги сломаны в лучшем случае, в худшем — шея. Мой нервный смешок испугал поднимающуюся нянечку, но на объяснения времени не было.