— В Габриэле? Ты намекаешь, что Габриэль как-то связан со смертью Томпсона? — эти слова Франчески прозвучали как нечто среднее между возмущением и удивлением. — Ты не можешь всерьез так думать, Брайс.

— Он смял его руку, Франческа. Твой Габриэль сделал это. Смял его кулак одной рукой. Я видел, как он делал это, не напрягаясь. Я даже не заметил, как он вошел в палату. Он просто появился там. В нем что-то не так. Его глаза. Они не человеческие. Он не человек.

Франческа уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Не человек? Тогда кто? Или что? Призрак? Привидение, летающее по воздуху? Горилла? Что? Может он тяжелоатлет. Может он сильный, потому что поднимает тяжести, а в данном случае его адреналин резко подскочил вверх. О чем вообще ты говоришь?

— Я не знаю, Франческа, — Брайс снова провел рукой по своим волосам. — Я не знаю, о чем думаю, но его глаза точно были не человеческими. Не тогда, когда он противостоял Томпсону. Он другой.

— Я знаю Габриэля. Знаю. Он совершенно нормален, — тихо настаивала Франческа.

— Может, ты знала его. Люди меняются, Франческа. Что-то произошло с ним. Конечно, он не призрак и он не может летать, но он опасен.

— Габриэль один из самых нежных мужчин, которых я знаю, — она прошла мимо него, направляясь обратно в палату.

Брайс схватил ее руку, да так сильно, что появились синяки, всплеск гнева сделал его хватку сильнее, чем это было необходимо. Неожиданно что-то зажало нерв в его собственной руке, от чего она совершенно онемела. Он закричал, ему не оставалось иного выбора кроме как отпустить ее, поскольку его собственная рука бесполезно свесилась вдоль тела.

— Что за черт? Франческа, моя рука! Куда ты направляешься?

— Я слишком устала, чтобы разбираться со всем этим прямо сейчас. Ты ревнуешь, Брайс. Я не обвиняю тебя за то, что ты чувствуешь, но я измотана и не хочу больше обсуждать Габриэля, особенно если ты намереваешься говорить про него все эти отвратительные вещи. Ты не знаешь о нем главного, — она распахнула дверь и почти упала в объятия Габриэля.

Он склонился над ней, его тело приняло защитную позу.

— В чем дело, сладкая, что расстроило тебя? — его руки обняли ее хрупкое тело и притянули под защиту своего внушительного тела. Он слышал каждое слово, сказанное ей Брайсом, каждое обвинение и каждый намек, оставшийся невысказанным. Поверх ее головы его глаза встретились с глазами доктора. В их темной глубине горел огонь явной угрозы.

Брайс остановился как вкопанный, ужас охватил его. В данный момент, он как никогда был уверен, что Габриэль опасный мужчина. Его рука неожиданно пришла в норму, и он сделал мысленную заметку проверить ее. Брайс в качестве поддержки схватился за ручку двери, решительно настроенный пройти через это до конца.

— Франческа, мы должны решить, что делать со Скайлер. Сомневаюсь, что отец оставил ей хоть что-то, а он говорил, что был ее единственным родственником.

Франческа незамедлительно развернулась к нему лицом.

— О ней прекрасно позаботятся. Я собираюсь стать ее официальным опекуном. Я обещала ей это.

Брайс в полном раздражении всплеснул руками.

— Ты не можешь сделать этого, Франческа. Ты опять принимаешься за свое, стараясь спасти каждую раненную душу в мире. Ты не несешь никакой ответственности за эту девочку. Ты даже не знаешь ее. Она может стать точно такой же, как и ее отец. Она будет нуждаться в лечении в течение последующих двадцати лет.

— Брайс… — это прозвучало так, словно Франческа вот-вот разразится слезами.