– Не очень-то и наврал, – весело улыбаясь, произнес Александр Михайлович, – род Торгановых – древний. Хан Торган в четырнадцатом веке пришел на службу к Великому князю московскому вместе с другими татарскими родами, отказавшимися принимать ислам. Так на Руси появились Юсуповы, Салтыковы, Самойловы, Измайловы и другие известные семьи. Врал, наверное. А потом один из нашего рода, Яков Торганов, пошел в шуты к царю Алексею Михайловичу. Должность шута была тогда не такой уж презренной и унизительной, хотя Якову приходилось кудахтать под столом и подавать царю якобы снесенные им яйца. Зато сделался богатым человеком. Но уже тогда Яков исправил фамилию на Тургенев. А мы так и остались гордыми нищими Торгановыми.

Постепенно Николай освоился в отцовской квартире и даже удивился, что чувствует себя как дома. Хотя почему и нет? Он и в самом деле сидит в кругу близких родственников: отец, сестры – разве есть более родные люди? Только вот язык не поворачивается назвать жену отца Марусей.

Младшая сестра включила телевизор на музыкальном канале, появилась ведущая программы – красивая девушка с мелированными волосами. Что-то неуловимо знакомое было в ее лице, Николаю показалось даже, что он видел эту девушку прежде. Непроизвольно махнул головой, сбрасывая наваждение: не мог он ее знать.

– Это Алиса Шабанова, – объяснила Маша, – моя любимая. Правда, она очень похожа на Скарлетт Йохансон?

– Действительно, – согласился Николай, – есть что-то общее.

Он смотрел на девушку, с которой должен был познакомиться через пять дней. Теперь ему казалось, что он знает ее и ждет не знакомства, а очередной встречи.

Пал Палыч прислал за Николаем автомобиль с мигалкой на крыше.

Опускаясь на кожаный диван, Коля обратился к водителю:

– Далеко ехать?

– На Рублевку. Но вы не переживайте – у нас спецномера и спецсигналы. Через час будем на месте.

Водитель оказался прав: ровно через час машина подкатила к высокой кирпичной стене, вдоль которой уже стояли припаркованные дорогие автомобили, и остановилась перед металлическими воротами. Из будки охраны появился плечистый молодчик с мобильной рацией в руке. Он подошел к машине, водитель опустил стекло, охранник внимательно оглядел Николая.

– Торганов, – представился тот.

Молодой человек поднес рацию ко рту и произнес негромко:

– Торганов. Один.

– Есть такой, – сквозь хрип эфира отозвался мужской голос.

Ворота начали разъезжаться, а охранник, наклонившись к открытому окошку, сказал Николаю:

– Простите, но таковы правила.

Дом Шабанова находился метрах в пятидесяти от ворот, к нему вела широкая, выложенная гранитной плиткой дорога, вдоль которой росли невысокие кедры и стояли фонари на тонких чугунных столбах. Несмотря на бледные сумерки летнего вечера, фонари сияли ослепительным светом. На площадке перед домом стояли накрытые столики, неподалеку от которых была сооружена небольшая эстрада, где вовсю старались скрипачи.

Автомобиль остановился возле большого плавательного бассейна с подсвеченным дном, Николай открыл дверцу и сразу услышал мелодию, которую исполняли музыканты. Это была тема из фильма «Тихий ангел». Но еще больше удивился Торганов, когда увидел, что вдоль бассейна растут трехметровые пальмы. Гостей было пока немного – не более двадцати человек; приглашенные стояли небольшими группами и беседовали. Между ними сновали официанты, разнося на подносах напитки.

Подойдя ближе к дому, Николай заметил Шабанова, который помахал ему рукой. Рядом с Пал Палычем стояла его дочь. На ней было обтягивающее шелковое платье и короткий белый пиджачок, скроенный как смокинг.