* * *

Командир станции не скрывал своего возмущения, когда "Варона" вошла в док, но поделать он ничего не мог. На борту "Люцифера" имело место убийство. Еще больше ситуацию усугубляло то, что в деле был замешан беглый телепат, но агенты Траут и Сасаки – двое пси-полицейских, с которыми они прилетели – знали свое дело. Когда "Варона" покинет орбиту Венеры, на борту будет труп самого настоящего беглеца, П10.

А пока Кевину надо побывать в другом месте. Он воспользовался одним из двух орбитальных "челноков" "Вароны", так что они с Наташей покинули станцию всего через несколько часов после прибытия.

Наблюдая, как колесо орбитальной станции уменьшается на фоне мраморной необъятности Венеры, Кевин почувствовал, что его убежденность начала таять. Не его доверие к его людям, но к самому себе. Он проделал весь этот долгий путь и так рисковал ради… ради чего? Что на самом деле он намерен найти?

О посадке на Венеру, чтобы исследовать аномалию, и речи быть не могло. Нет, корабли уже спускались туда, причем дважды, и оба раза оказывалось, что сесть на поверхность – не проблема. Последующий взлет – вот проблема. Их собственный "челнок" не сможет пройти даже сернокислые облака, окутывающие богиню любви, не то, что выдержать девятисотградусный,  девяностоатмосферный поцелуй ее поверхности.

Как бы то ни было, Наташа вывела "челнок" на геосинхронную – нет, он предположил, что правильнее будет "афродитосинхронную" – орбиту над южным полюсом,  где они и стали ждать, наблюдая, как ураганы один за другим взбаламучивают верхние слои атмосферы.

* * *

– Кислорода осталось на двое суток. "Люцифер" снова запрашивает, не нуждаемся ли мы в помощи.

– И еще раз ответьте, что не нуждаемся, – устало откликнулся он. – Продолжайте вызывать поверхность.

Наташа так и сделала. Он не чувствовал в ней ни малейшего сомнения, несмотря на два бесплодных дня, которые они провисели над планетой. Ее вера в него возрастала в обратной зависимости от его доверия самому себе.

Миновал еще день. Он отправил вниз второй планетарный зонд – другой он отправил еще в первый день. Он передавал сообщения на всех языках и на всевозможных волнах, от модулированной радио до пучков гамма-излучения.

Ему вспомнился Ли Кроуфорд, пытавшийся просигналить звездам фонариком.

* * *

Во тьме ему явились двое Шалако. Кевин едва мог различить контуры окружавшего его пуэбло, видел лестницу, выходящую из кивы,  где хранились величайшие тайны. Шалако жестами подозвали его, и он последовал за ними в еще более глубокую тьму кивы.

Там они танцевали и пели о тех днях, когда его соплеменники были еще созданиями со сросшимися пальцами и ногами, когда они жили глубоко под землей. Танцуя, они превратились в братьев-близнецов, богов войны, детей Солнца, сияющих всей полнотой великолепия своего отца. Они пели о том, как вывели его пращуров из темноты в верхний мир.

Мир этот был переполнен чудовищами, мрачными и ужасными, но близнецы выступили против чудовищ, разя их молниями и пламенем. Они, эти танцоры в масках, пели о поверженном зле, и о грядущем еще большем зле.

В конце концов, они должны были уйти. В конце они могли только оставить чудесный дар детям, коих вывели из глубин Земли, возвысили от скользких водных тварей до пятипалых людей пуэбло.

В конце концов, один из близнецов умер, а другой в танце удалился. Кевин приблизился к телу, не потерявшему своего ослепительного сияния, оставшемуся в маске. Он снял маску.

Под ней он увидел свое лицо.

* * *

– Сэр! – он проснулся словно от толчка, сон слетел с него, но мысли и чувства, исчезнувшие на восемьдесят лет, остались где-то на краю его сознания.