«Ой, какой у ночного неба красивый черный цвет! Купить бы такую бархатную блузочку», – подумала Полина, на секунду отвлекаясь от кровожадных мыслей, но тут воспоминания о неверном супруге и подлой разлучнице снова обрушились на нее.

– Нет, я так просто этого не оставлю, – сказала Полина сама себе. – Я ее в порошок сотру, с шестнадцатого этажа сброшу, привяжу к подводной лодке, пошедшей на погружение, запру в квартире и выброшу ключи, пусть с голоду помрет! – воинственно выкрикнула дочь Василисы Николаевны и Петра Петровича Сусаниных. Сама она носила фамилию Тряпкина. – Да-да, пусть она помрет с голоду! – воскликнула Полина, вытерла слезы и повернула машину направо, во двор. Она направлялась к дому своих родителей.

Василиса Николаевна вышла из квартиры, тихонько притворив за собой дверь, и побежала вниз по лестнице, слегка покачиваясь на высоких каблуках. Под мышкой она держала папку с калькуляцией убытков, причиненных продюсерской компании Рема Ксенией Дюк. Работая с большим рвением, Сусанина сделала также и прогноз – во сколько обойдется предприятию любовь певицы, если она завтра же не встанет к мартену… ой, к микрофону.

– Сколько стоит любовь, – бормотала Василиса Николаевна, спускаясь по гулкой и абсолютно пустой лестнице, – теперь мы это знаем точно.

В такое время все уже давно спали, даже собачники, иногда выводившие питомцев в очень позднее время. Поэтому Сусанина очень удивилась, когда внизу в подъезде хлопнула дверь. А еще двумя пролетами ниже Василиса Николаевна нос к носу столкнулась с собственной зареванной дочерью.

– Мама! – закричала Полина. – Мама, я не могу больше, я завтра подкараулю эту заразу по дороге на работу и перееду ее своим «Мерседесом» туда и обратно три раза! Ты бы знала, как я ее ненавижу!

– Тише, тише, – в ужасе зашипела Василиса, – вдруг тебя соседи услышат!

Полина села на ступеньки и разразилась потоками слез.

– Пойдем, дорогая, – сказала Сусанина, взяла свою дочь под руку и повела наверх, в квартиру. – Выспись, отдохни у нас. Утро вечера мудренее. Психологи вообще говорят, что вероятность верного решения выше всего в десять часов утра. Так что ничего не решай сейчас окончательно.

Полина пошла за матерью, продолжая громко ругаться. Дома Василиса Николаевна вытащила из сумки, которую сняла с плеча, пузырек с валерьянкой, напоила дочь и уложила в постель.

– А куда это ты собиралась? – удивилась Полина, слегка придя в себя.

– На работу. У нас большие неприятности с Ксенией Дюк. Очень большие.

– Сейчас же ночь, – удивилась Тряпкина.

Громоподобный храп Петра Петровича, казалось, был слышен не только в квартире, но и во всем квартале.

– Что делать… Завтра – то есть уже сегодня – в десять утра Дюк должна прийти в студию и начать работать над альбомом, на который у нас подписан контракт со звукозаписывающей компанией. Если она не появится и все сорвется, то у нас будут неприятности ровно на один миллион четыреста семнадцать тысяч сто одиннадцать долларов. Плюс пятьдесят две тысячи убытков, в которые уже обошлись сорванные ею концерты.

– Ого!

– Вот-вот. Я только что посчитала, во сколько нам обойдется эта страсть.

При слове «страсть» Полина страдальчески сморщилась. У нее было узкое, почти треугольное капризное лицо с маленьким подбородком.

– То есть вам надо что-то придумать до утра, – сказала она.