Но заброшенный дом на Ведьминской с проломом в бетонном заборе особенный был.

Передавали посвященные по секрету, что Роман Вер-нон в тот дом входил, а выходил вовсе не в Темногорске, а совсем в другом месте. Якобы из дома этого, зная нужные заклинания, можно в Беловодье попасть, в чудесный град, где все на свете желания разом исполнятся.

Только не пройти больше никому на участок и в дом не попасть – наложены на канавы с водой охранные заклинания, и на забор наложены, и на землю вокруг дома – тоже. Находились смельчаки из колдовского племени, пытались по ночам пробить запрет, проникнуть на запретный участок, но ни прыгнуть в пролом в заборе, ни по верху перелезть ни у кого не получалось. Шептали заклинания дерзкие, рисовали пентаграммы – все без толку. Походив кругами вокруг забора, возвращались не солоно хлебавши. И все их приобретение, бывало, – кашель да насморк после ночной прогулки.

Стали даже поговаривать, что нет ничего в этом доме волшебного, пока не появился призрак Чудодея…

Удрав из квартиры брата около полуночи, Юл добрался до Темногорска ранним воскресным утром.

В воскресенье должно что-то произойти – об этом провидец сказал ясно. Л вот что – не уточнил. Решил построить убежище, заклинания наложить, с женой и с ребенком да с непутевым младшим братом от беды укрыться.

А брат взял и сбежал. Ха-ха! Ну, что теперь станешь делать, провидец?

Зачем сбежал – юный колдун и сам толком сказать не мог. Гнала его в путь тревога. Не собственное предчувствие – чужой страх. Стен ему прямо сказал: тебе, брат, опасность грозит. Но не это испугало. Другое. Стен про Иру Сафронову спросил, вот что смутило душу. Значит, мелькнула девчонка в пророческом видении. А Юл точно знал: кроме курса акций и скачков курса доллара провидит брат лишь одно – несчастья да смерти.

«Я буду рядом, а там посмотрим», – размышлял Юл, шагая от вокзала по Ведьминской.

* * *

По воскресеньям Темногорск спит до двенадцати. Спит мертвецки, непробудно, как после пьянки всеобщей, петухи молчат, собаки – и те не брешут. Кричи, зови – никто не услышит, не отворит дверь. Все магазины закрыты, ставни на запорах, если какой киоск и работает – только водочный, чтоб похмелиться тому, кто принял накануне изрядно. А больше – ни-ни. Даже хлебный, и тот закрыт щитами. Ни одна машина не гремит мотором. Воздух чист. Спит Темногорск. Сказывают люди сведущие, что колдуны по воскресеньям сообща нагоняют на жителей сонливость, чтоб никто не мешал им отдыхать, никто не будил, не кричал, не тарахтели машины под окнами. Спит Темногорск, набирается сил для новой недели.

Пока Юл шагал по Ведьминской, ни единой души не попалось ему навстречу.

Вот и дом недостроенный, где осенью Чудодей умер.

Юл глянул сквозь пролом в заборе и… окаменел.

Бетонно-кирпичную коробку с черными глазницами мертвых окон окружал сад. Поднимались черно-фиолетовые многоствольные деревья, изгибались, сплетались, тянулись вверх, образуя волшебное кружево. Ну надо же! Высоченные деревья почти скрыли дом. Два дня назад, когда Юл проходил по Ведьминской, он видел этот участок и запомнил хорошо – ничего там не было, кроме мертвой земли, едва-едва припорошенной внезапно выпавшим снегом. Поразительно! Сад вырос в конце апреля, поднялся к небу за день или два. Стволы деревьев блестели, будто отлитые из черного стекла. Переливались. Порой внутри них вспыхивали бледные огоньки. Юл шагнул ближе, протянул руку. Ожидал наткнуться на стену колдовского заклятия, но рука прошла беспрепятственно.

Ученик посмотрел на кольцо на пальце, проверил, нет ли опасности. Золотое массивное кольцо с желтоватым, похожим на янтарь камнем о беде не сигналило. Не долго думая, юный чародей перепрыгнул канаву – выходило, на него запретные заклинания Романа Вернона не действовали.