Две страсти – исследователя и собирателя, – объединив усилия, сподвигли его на то, чтобы отдать последние деньги за непонятную книгу на неизвестном языке.

Впрочем, в жизни Павла это был не первый и скорее всего не последний случай бессмысленной траты денег. Павел имел привычку, от которой и сам порою хотел бы избавиться, – он обычно покупал приглянувшуюся ему по той или иной причине вещь прежде, чем разум успевал дать ей четкие характеристики и решить, понадобится ли она своему владельцу хотя бы раз в жизни. Тем не менее следует признать, что среди вороха всевозможного хлама и бестолковых безделиц, которые Павел с усердием готовящегося к долгой зимовке хомяка тащил в свою комнату, порой попадались и настоящие жемчужины, становившиеся украшением его собрания и предметом зависти разделяющих его интересы товарищей.

В перерыве между лекциями Павел забежал в соседний корпус, чтобы показать свое новое приобретение знакомым студентам-лингвистам, а заодно и выяснить, кто бы мог помочь ему разобраться, о чем, собственно, идет речь в купленной утром книге.

Будущие знатоки живых и мертвых языков долго листали маленький томик, важно обмениваясь глубокомысленными замечаниями, и, недоуменно пожимая плечами, озадаченно кривили губы.

– Ну что? – спросил Павел, выждав приличествующее случаю время и уже в тайне подозревая, что определенного ответа на свой вопрос он сегодня не получит.

– Видишь ли, брат…

Один из будущих лингвистов снял с носа очки и почесал дужкой затылок, что являлось явным признаком того, что специалист, не зная, как ответить на поставленный вопрос и при этом не желая терять авторитет, подбирает соответствующую научную терминологию, чтобы начать пудрить мозги обратившемуся к нему за помощью дилетанту.

От необходимости нести наукообразную глупость его избавил звонок к началу лекции.

– Слушай, пойдем к нашему препаду, – решительно предложил Павлу лингвист.

Гардину потребовалось совсем немного времени, чтобы сделать выбор между чувством долга, зовущим на лекцию, и желанием выяснить, стоит ли чего-нибудь книга, оказавшаяся у него в руках.

Солидный седовласый ученый, взяв книгу из рук Павла, аккуратно положил ее перед собой. Прежде чем приступить к изучению предложенного объекта, он степенно огладил свою солидную бороду и тщательно протер салфеткой стекла очков, после чего водрузил их на толстый, широкий нос. Движения его были плавны и неторопливы.

Покончив с обязательной вступительной процедурой, профессор наклонился вперед и внимательно осмотрел книгу. Затем, хмыкнув совершенно неопределенным образом, он аккуратно, двумя пальцами, перевернул обложку, изучая форзац, перелистнул несколько страниц и заглянул в конец.

Окружившие профессора студенты, затаив дыхание, наблюдали за священнодействием маститого ученого.

Через несколько минут профессор решительно захлопнул том, снял очки и, с победным видом оглядев сгрудившихся вокруг учеников, постучал оправой по корешку книги.

– Грубая мистификация! – огласил он свой вердикт. – Языка, построенного на принципе, по которому сгруппированы знаки в этой книге, нет и быть не может! – И специально для Павла добавил: – Ваша книга, молодой человек, может представлять интерес только для собирателя курьезов. То, что в ней, – полнейшая белиберда!

– Но кому и зачем могло понадобиться напечатать целую книгу, состоящую из бессмысленного набора ничего не значащих символов? – растерянно произнес Павел.

– Этот вопрос уже не ко мне, – развел руками профессор.

– А как же аннотация! – вспомнил вдруг Павел.