Я спрыгнул вниз и замер в ожидании. Чего? Не знаю… Возможно, тревоги? Возможно, боли от гостевого датчика? Как-никак связки рун — весьма зыбкое подспорье, которое основательно не проверялось. Возможно, ещё чего-то столь же малоприятного, что означало: я провалил какой-то из этапов подготовки.

Десяток секунд. Полминуты… минута. Тишина. Лишь по ногам прошёлся холодок, а по земле начал стелиться туман. Несмотря на тишину, исконные обитатели меня заметили и не одобряют проникновения.

Ну извините! Я тут по делу!

Главное — не лезть в центр некрополя, там самые древние усыпальницы, ещё конца семнадцатого, начала восемнадцатого века. Именно в те времена в мир пришла сила, что дала энергию достойным. Сильнейшие главы родов сейчас покоятся в центре некрополя. И с ними лучше не шутить, даже несмотря на их вечный покой.

Лёгкий скрип навевает мрачные настроения. И вообще, что тут может скрипеть? В некрополе нет ни одного дерева. Тут сплошной камень и дух смерти.

Благо моя цель — одна из последних усыпальниц. Мне требовался мой прадед: Влад Суворов. По воспоминаниям матери — суровый мужчина, что держал весь род в железных руках. Он даже самому Императору мог давать советы так, что тот не смел отказать. При его правлении род Суворовых был в пятёрке самых почитаемых родов!

И судя по усыпальнице, потомки чтили своего главу даже после смерти: холодный тёмный мрамор стен в готической утончённости возвышался почти на три человеческих роста. Резные гаргульи скалили пасти по углам склепа. А массивные створки походили на ворота в тёмные демонические бездны.

Никаких сомнений. Здесь не только имя на арочном своде, но и барельефы… На одном из них прадед в боевом артефактном доспехе ломает хребет мантикоре — победа Суворовых над родом Киркиных. На другом барельефе мой предок подписывал какой-то договор в окружении двуглавого орла, лисы и Дракона — это Влад Суворов участвовал в переговорах между Российской империей и Поднебесной.

Всё иносказательно, чтобы не говорить конкретно об этих событиях, но и так всё всем было понятно.

Пальцы пробежали по фигуре главы рода выбитом на створках. И тут лёд сковал ладонь. Я попытался отдёрнуть руку, но та словно примёрзла к створке. Хуже того, я её практически перестал чувствовать, а онемение распространилось всё дальше по руке.

Защита некрополя!

Я судорожно стал перебирать в сознании руны, что могли бы помочь. Вот только у меня даже мышей нет, чтобы их душами воспользоваться. Я заозирался, готовый при необходимости отсечь предавшую меня конечность.

Тут рука помимо моей воли толкнула створку усыпальницы, и та беззвучно поддалась. Поток воздуха ударил в лицо, а я вновь начал в полной мере ощущать руку.

Неужто моя руническая заготовка сработала? Или, может, артефактная дверь почувствовала кровь потомка? Пусть сила, а вместе с ним и титул передаётся по отцовской линии, но кровь матери тем не менее оставляет свой след. Это то, что невозможно изменить.

— Сочту за приглашение, — пробормотал я и сам удивился тому, что мой голос дрожал.

Я сделал шаг в холод и мрак. Лунный свет, пробиваясь в линию створок, высветил прямоугольный саркофаг. Несмотря на годы, прошедшие с момента погребения, на нём не было пыли! Более того, даже возложенные при захоронении цветы оставались свежими и едва ощутимо благоухали.

— Надеюсь, моему отцу и братьям кто-нибудь организует столь же достойный последний приют, — не без опаски я коснулся поверхности саркофага. Но ничего не произошло. А я продолжил тихую исповедь-молитву: — А ты, прадед, извини за то, что мне придётся сделать.

Усилие и крышка саркофага с едва слышным скрипом начала двигаться. Сказать, что она была тяжёлая — ничего не сказать! Не меньше двадцати стоунов! Единственное, что меня спасало — крышка, как и сам саркофаг были идеально отполированы, камень с трудом, но скользил.