— Караульте здесь, я скоро, — велел Шарп охранникам, вошел и захлопнул дверь.

Здесь было полутемно — гораздо темнее, чем снаружи.

— Докладывай, — сказал Шарп.

— Студенты каким-то способом вырвались из бункера, — сказал Сахно. — Убит Ульфур, убито пятеро резервистов, двадцать два охранника обездвижены — думаю, просто связаны. Главный запер их в зонах «Д» и «Е»…

— Кого — их?

— Студентов.

— Ага. Понял. Снаружи прорывов не было?

— Видимо, был лось. Вот здесь…

Сахно потянулся, чтобы на светящейся карте показать Шарпу место прорыва (надо сказать, именно его, Шарпа, прорыва), — и тогда Шарп коротко ткнул его тонким стилетом в ямку под затылком. Потом повернулся к девушке Кире и прошептал:

— Не сопротивляйся. Убивать не буду, только отключу. Но если, не дай бог, пикнешь…

Она сама зажимала себе рот, чтобы ненароком не закричать, пока Шарп придушивал ее сзади. Когда тело обмякло, он связал ей руки и ноги и забил в рот кляп. Какого черта я вожусь, думал он, ведь если тут все рванет… А рвануть могло.

Но Айникки была бы недовольна, сделай он это как-то иначе. Сахно не жалко, Сахно тоже продал душу Волкову, как и сам Шарп, но совершенно за другое. Таких, как Сахно, положено бы кастрировать ржавыми ножовками, а он тут отсиживается… отсиживался. И легкой смертью, сам не заметив того… это получилось несправедливо.

Потом Шарп высунулся наружу:

— Зубарев.

— Я.

— Временно назначаю тебя старшим. Оба сейчас бегом в караулку, берете шестерых с оружием, пулемет, патроны — и немедленно сюда, понял?

— Это прорыв, начальник?

— Да, это прорыв.

Он захлопнул дверь, досчитал до десяти — чтобы охран- цы достаточно далеко отбежали, — и, поскольку не знал, как правильно отключать аппаратуру управления, просто снял с пожарного щита топор и изо всех сил стал крушить все, что хотя бы отчасти напоминало компьютеры, распределительные щиты, пульты, кабель — каналы и прочая, и прочая. Решив, что поработал достаточно, он выбрался на крышу вагончика через люк в потолке и помигал потайным фонариком в сторону близкого косогора.

— Есть сигнал! — сказала Маргит.

37

Ну вот и все, подумал Волков далеким и достаточно изолированным уголком своего сознания, которое осталось неизменным. Он за много сот лет методом проб и ошибок научился «нанимать лоцмана» — создавать внутри себя квазиличность, которой плевать на причуды членов экипажа и даже самого капитана и чья задача — просто провести корабль по фарватеру, ни за что и краешком не задев и ничему не навредив. Ничто больше не касалось лоцмана. Пусть они там устраивают кровавые оргии и домашние журфиксы…

Окропленный его собственной кровью, кровью юной белокурой красавицы, кровью волка в обличье человека и кровью просто волка, нхо щита готов был наконец разорвать оковы и пройти через запретную стену. Волков чувствовал готовность камня принять истосковавшегося нхо, и чувствовал готовность щита — уступить и сдаться. Но надо было помочь…

— Ома-сике-санойн-этта-нукка-икуисести…

Голос раскатился по всем мирам, проникая в металл и камень. Сам воздух задрожал, и в нем образовались пустые места, похожие на морские раковины. Вой такой, как будто из-под земли рвался очередной выброс грязи, газа, нефти и труб, раскачивал помост. Над самым щитом медленно распускалась слепящая звезда стафы.

— …сатейсена-тана-илтана…

Что-то тяжелое оторвалось от потолка и с чудовищным грохотом обрушилось сзади.

— …сидаместани-митассин…

— Я умею, — сонно сказал Джор.