А если он до сих пор любит Патрицию?

Что тогда?

– Джейн, – послышался голос графа, вошедшего к ней без стука.

– Нет! – с трудом выговорила она, крепче вцепляясь в подушку. Она лежала на кровати, сжавшись в тугой комок. – Не сейчас!

– Но нам нужно поговорить, – возразил граф.

– Уходи! Иди к ней! Иди к своей настоящей жене! – истерически закричала Джейн.

Он сел рядом с ней и обнял. Джейн принялась отбиваться.

– Я не хочу ее видеть, – грустно сказал граф. – Джейн, мы должны взять себя в руки. Нам просто необходимо поговорить.

Джейн все не отпускала подушку. Глаза у нее покраснели, в висках стучало, все вокруг казалось нереальным. И ей было очень страшно.

– Я не хочу говорить! Не сейчас!

Любит ли он еще ее? Почему он так спокоен?

– Джейн, не надрывай себе душу. Все будет в порядке, – поклялся он. – Вот увидишь. Мы все уладим.

Но такое было невозможно, и Джейн прекрасно это знала. Нечего тут было улаживать. Патриция была его женой, а Джейн – нет. Патриция вернулась потому, что она – его жена. Разве не так?

– Чего она хочет? – услышала Джейн собственный голос, показавшийся ей совершенно незнакомым и донесшийся как бы издали. И, хотя она знала, какой услышит ответ, она молилась о том, чтобы услышать что-нибудь другое.

Граф долго молчал, и Джейн увидела, как в его глазах промелькнуло нечто вроде отчаяния. Но тут же в его взгляде не осталось ничего, кроме железной решимости, и Джейн поняла, что все было лишь игрой ее воображения.

– Прошу тебя, Джейн, – сказал он, – не терзай себя. Доверься мне. Ты же знаешь, я всегда буду заботиться о тебе и о Николь. Всегда! Мы найдем решение. Я обещаю.

Джейн чуть не рассмеялась. Ей бы следовало понять это, почувствовать в то самое мгновение, когда она увидела Патрицию. Решение тут могло быть только одно. Ясно же, что Патриция воскресла лишь затем, чтобы вернуться к старой роли – жены Ника. А в таком случае для Джейн остается только одна роль – любовницы. Николас «будет заботиться» о ней. Но Джейн знала: не в ее силах уступить Николаса другой женщине, а уж в особенности – его первой любви. Она не станет, она просто не может стать его любовницей после того, как была женой. Джейн стиснула кулаки. И все это именно теперь, когда он начал понемножку любить ее!

– Не плачь, – измученным голосом сказал граф. – Она, в любом случае, уедет в Кларендон. Она и сама не захочет остаться здесь.

Джейн подняла голову.

– Люби меня, Николас, – отчаянно прошептала она. – Люби меня, сейчас.

– Джейн…

Она вскинула руки и запустила их в его волосы, и заставила его наклониться, и поцеловала его со всей страстью и любовью, что кипели в ее душе. Он не сопротивлялся… а через секунду уже откликнулся, ее жажда передалась ему. Джейн упала на спину, увлекая его за собой, разрывая на нем рубашку… пуговицы градом посыпались на пол. Он яростно целовал ее, придавливая ее грудь.

Это было в последний раз, Джейн знала.

– Иди ко мне, – стонала она, впиваясь в его губы. – Иди ко мне, скорее.

– Джейн…

Она расстегнула его брюки, выпуская на свободу мужское естество. Граф задохнулся, когда она укусила его в шею, впилась ногтями в его спину.

– Николас! – с рыданием в голосе вскрикнула она.

Он мгновенно поднял ее юбки и ворвался в заветную глубину.