|
Лицо его было хмурым и озабоченным, однако же, стоило ему увидеть меня, улыбка осветила тяжелые черты. – Мэтью, Мэтью! – с неподдельной радостью воскликнул он, крепко сжал мою руку и опустился на стул. Я не видел своего всесильного патрона более трех лет и теперь незаметно разглядывал его. Одет он был, по своему обыкновению, очень скромно: в черную мантию и темно-синий камзол, на котором, впрочем, сверкал орден Подвязки, недавно пожалованный ему королем. Присмотревшись к лорду Кромвелю, я был поражен произошедшей переменой. Казалось, грубые черты его лица еще сильнее налились тяжестью вследствие постоянных тревог и забот. Каштановые волосы графа теперь стали почти совсем седыми. – Как поживаете, Мэтью? – осведомился Кромвель. – Надеюсь, ваша адвокатская практика процветает? Я замешкался, думая о делах, которых недавно лишился. – Благодарю вас, милорд, у меня все хорошо, – ответил я наконец. – А в чем это вы выпачкали свою мантию? А вы – свой камзол, Джек? – Это всего лишь пыль, милорд, – ответил Барак. – Мы проезжали мимо монастыря Белых братьев как раз тогда, когда там взорвали дом собраний. Нас едва не завалило обломками. Кромвель расхохотался. – Ну а мое поручение? – спросил он, бросив пронзительный взгляд на Барака. – Вы выполнили его? – Разумеется, милорд. С Форбайзером не было никаких хлопот. – Я знал, что он не будет упрямиться, – усмехнулся Кромвель и вновь повернулся ко мне. – Когда я узнал о том, что вы ведете дело Уэнтвортов, у меня появились кое-какие соображения. Я решил, что, как в старые добрые времена, мы с вами можем помочь друг другу. Кромвель широко улыбнулся. Откуда ему знать, что я занимаюсь этим делом, с недоумением спрашивал я себя. Впрочем, граф, как известно, имеет глаза и уши повсюду, а уж в Линкольнс-Инне у него более чем достаточно осведомителей. – Я очень признателен вам за доверие, милорд, – осторожно заметил я. – Я знаю, Мэтью, что вы – неутомимый борец за справедливость, – прищурился Кромвель. – Жизнь этой девушки много значит для вас? – Да, милорд, – кивнул я и подумал о том, что в последнее время все мои мысли были поглощены исключительно делом Элизабет. «Любопытно, почему?» – пронеслось у меня в голове. Несомненно, увидев это беспомощное и беззащитное создание, распростертое на грязной соломе Ньюгейтской тюрьмы, я был потрясен до глубины души. Если Кромвель избрал Элизабет в качестве рычага, при помощи которого он собирается на меня воздействовать, он сделал правильный выбор. – Я уверен, что девушка невиновна, милорд. Кромвель предупреждающе вскинул руку. – Меня это ничуть не волнует, – отрезал он, устремив на меня испытующий взгляд. Я вновь поразился силе, которую источали его темные глаза. – Мне нужна ваша помощь, Мэтью. В одном чрезвычайно важном и секретном деле. Вы поможете мне, а я, со своей стороны, обещаю, что казнь вашей подзащитной будет отсрочена на двенадцать дней. За это время вы должны выполнить мое поручение. Так что в нашем распоряжении меньше двух недель. Садитесь, – добавил он, кивнув на стул. Я повиновался. Барак подошел поближе и встал у стены, скрестив на груди руки. Бросив взгляд на письменный стол Кромвеля, я заметил миниатюрный портрет в изящной серебряной рамке. Женщина, изображенная на портрете, была мне незнакома. Проследив за моим взглядом, Кромвель нахмурился и отвернул рамку. – Джек – верный и преданный слуга, – кивнул он в сторону Барака. |
