Так много боли.

Тогда решай за нас обоих, Рейвен. Ты не уйдешь одна.

— Нет! — крикнул Жак. — Я знаю, что ты делаешь, Михаил. Сейчас же пей, или я прекращу переливание крови.

Ярость вытолкнула Михаила из его полуоцепенелого состояния. Жак спокойно выдержал его взгляд.

— Ты слишком ослаб от потери крови, чтобы противостоять мне.

— Тогда предоставь мне возможность питаться. Холодная, темная, как ночь, ярость прозвучала в этих словах. Смертельная угроза.

Жак без колебаний подставил свое горло, сумев сдержать стон, когда Михаил глубоко вонзил в него зубы, поглощая кровь жадно, жестоко — словно дикое животное. Жак не сопротивлялся и не издал ни единого звука, предлагая свою жизнь брату и Рейвен. Эрик двинулся было к Жаку, когда у того подогнулись колени и он тяжело опустился на пол, но Жак жестом велел ему отойти.

Михаил резко поднял голову, потемневшие черты его лица выражали такую обеспокоенность и убитость горем, что у Жака перевернулось сердце.

— Прости меня, Жак. Нет мне прощения за то мучение, что я тебе причинил.

— Тебе не за что извиняться, я сделал это по собственной воле, — небрежно прошептал Жак.

И немедленно рядом с ним оказался Эрик, предлагая Жаку свою кровь.

— Кто мог сделать с ней такое? Она добрая, храбрая. Она рисковала жизнью, чтобы помочь незнакомке. Кто мог причинить ей боль? — спросил Михаил, поднимая глаза к небесам.

Ответом ему была тишина.

Пристальный взгляд Михаила нашел Грегори. Он наблюдал, как его друг работает, целиком сосредоточившись на исцеляющем ритуале. Низкое пение успокаивало, даря хоть какое-то облегчение измученной душе. Он чувствовал Грегори внутри ее тела. Он колдовал над его восстановлением, и это был медленный, скрупулезный процесс.

— Достаточно крови, — прошептал Жак севшим голосом, зажигая ароматические свечи и подхватывая низкое пение.

Грегори пошевелился и, хотя его глаза все еще были закрыты, кивнул.

— Ее тело пытается измениться. Наша кровь проникает в ее органы, они меняются, восстанавливаются ткани. Для этого ей нужно время.

И он двинулся назад, в глубину проникающего ранения, которым занимался. Ее матка была повреждена, и ранение было слишком значительное, чтобы идти на риск. Она должна быть превосходно восстановлена.

— Ее сердце еле бьется, — сказал Жак слабым голосом, соскальзывая на пол.

И сам испугался, увидев, что сидит на полу.

— Ее телу нужно больше времени, чтобы измениться и выздороветь, — добавила Селесте, наблюдая за работой Грегори.

Она знала, что стала свидетельницей чуда. Она еще никогда не была так близко от легендарного карпатца, о котором шептались все. Лишь некоторые из их людей видели Грегори вблизи. Он буквально излучал могущество.

— Она права, — со слабостью в голосе согласился Михаил. — Я продолжаю дышать за нее и поддерживаю сердцебиение. Эрик, позаботься о Жаке.

— Отдыхай, Михаил, присматривай за своей женщиной, — ответил Эрик. — С Жаком все будет в порядке. Если возникнут проблемы, здесь еще есть Тьенн. Грегори провел много часов, обучая его. А если потребуется, мы позовем на помощь и остальных.

Жак протянул руку брату. Михаил принял ее.

— Ты должен усмирить свой гнев, Михаил. Буря слишком сильная. Горы гневаются вместе с тобой.

Он закрыл глаза и положил голову на край кровати, а рука осталась в руке Михаила.

Рейвен почти отрешенно ощущала все, что происходило с ее телом. Через связь с Михаилом она была осведомлена обо всех, кто находился в комнате, и об их перемещениях. Он каким-то образом оказался в ее теле, дышал за нее. И был кто-то еще, кого она не узнавала, кто тоже был в ней и работал как искусный хирург, восстанавливая обширные повреждения ее внутренних органов, уделяя особое внимание тому, что делало ее женщиной.