|
С сожалением взвизгнув, волк повиновался чувству долга, крадучись покинул свой трофей, обежал полянку и увидел щиты, оставленные у передней двери. Здесь были цвета Тантона и Высоких Скал. Волк старательно прислушался, запоминая ничего не значащие сейчас звуки на будущее. Из длинного разговора зверь уловил лишь малую толику. Он услышал, например, что между городами, которые недавно еще были союзниками, началась война. Он услышал, что два города — Тантон и Высокие Скалы — теперь искали пилигрима, считая его ответственным за какое-то странное происшествие. Судя по их словам, у этого типа было какое-то мощное оружие, которое могло помочь им, хотя сам он был ужасно опасен. При необходимости его, разумеется, можно убить, но оружие нужно перехватить. Это их последняя надежда в войне.
Зоркий Глаз — человек слушал бы эту беседу куда дольше. И был бы куда более признателен своей волчьей сущности за предоставление ему точного содержания разговора, нежели за несвежее мясо в брюхе. Но пора было идти. Волк вновь помчался по разоренным полям. Он уже и так на протяжении своего забега успел выяснить почти все с помощью богатых ночных запахов. От них одних, казалось, в его мозг поступают сотни сообщений одновременно. Вот запах Анфена! Слабый, правда, очень слабый. Наверное, человек прошел здесь много дней назад. Волк повернул на север, идя по быстро остывающей цепочке следов, а затем увидел очередной столб, поднявшийся на месте, где было использовано сильное заклятие. Инстинкт подсказывал, что бежать нужно в эту сторону. Еще полмили — и ему в ноздри ударил ее запах, сильный, резкий. Он помчался по зеленой долине между светло-серыми стволами, покрытыми похожей на бумагу корой, перепрыгнул через ручей с поблескивающей холодной водой, а затем замедлил ход, бесшумно крадучись вперед. Она была совсем близко! Запахи сообщили волку, что местные каждый день ходили сюда ловить рыбу, а дети нередко купались в прохладной воде. Но сейчас их здесь не было. Вода, шумно бурля, огибала крупные валуны, препятствующие ее ровному бегу, заглушая и без того осторожные шаги волка. Он услышал женский смех, беззаботный и легкомысленный. Нет, в этот раз драться с ней он не будет, решил зверь. Если только небо не дарует ему в качестве величайшей милости шанс застать ее врасплох, он спрячется в кустах, будет наблюдать и учиться. Человек потом сам разберется, что делать с этой тварью. Ручей впадал в небольшую голубую заводь неподалеку. Что-то шевелилось в глубине, поднимая тучи ила и песка, делавшие воду мутной, не давая заглянуть в нее. И вновь до него донесся чистый, беззаботный женский смех, эхом разлетевшийся над поверхностью заводи, наполняя радостью узкую зеленую долину, сомкнувшуюся вокруг нее маленькой чашей, словно лес взял свою дщерь на руки, желая уберечь ее от зла. Запахи, разливавшиеся вокруг этой долины, предвещали опасность, перерождение мира из привычного в странный и грозный, однако здесь царили лишь веселье и радость. Волк тихо заскулил, обескураженный своим открытием. Зеленое платье висело на ветке дерева. Неподалеку от него у самой воды лежала она, обнаженная, белее жемчуга; ноги небрежно раздвинуты, одна безмятежно согнута в колене, глаза закрыты. На коже блестят капли воды, бусинами скатываясь на землю. У женщины оказались огромные круглые шрамы. На животе — твердая пластина, словно часть ее кожи превратилась в дерево или камень. Что-то двигалось в воде перед ней. Это существо явно было большим, но предпочитало оставаться на глубине, вызывая своим шевелением легкий плеск волн. Темное, слегка заостренное щупальце поднялось над поверхностью и медленно заскользило к ногам ведьмы. Она вздохнула, облизала губы и выгнула спину, когда извивающийся отросток, — показавшийся волку похожим на толстую виноградную плеть, хотя, очевидно, ею он никак не мог быть, — коснулся кончиком ее лодыжки, оплел колено, поднялся по бедру, стремясь к местечку между ног. |
