Сердитое бородатое лицо Стратега Блейна было искажено извечной гримасой, словно он постоянно жевал что-то очень кислое. Он стянул с плеч потрепанный плащ. Роба Стратега искрилась постоянно сменяющими друг друга цветами, наполняя все вокруг тошнотворным свечением. Хромая, он доковылял до алтаря и окинул взглядом собравшихся, задержавшись на первом капитане.

«Товин определенно не трус», — подумал Киоун. Не в его характере была подобная покладистость. Первый же приставший к нему в таверне пьяница, скорее всего, очень быстро распрощался бы с головой. Страх за свою карьеру, а не за смертную плоть заставил его побелеть как смерть. Вплоть до этого момента все их двусмысленные реплики можно было вполне правдоподобно объяснить — он не был участником заговора. Вплоть до этого момента еще было не слишком поздно сбежать обратно под крылышко своего Генерала, подать рапорт обо всем, что он увидел и услышал, — или, по крайней мере, предоставить эту честь другим, а самому отсидеться до тех пор, пока не определится победитель, которого капитан, разумеется, поспешит поддержать. Но теперь слишком поздно. Появление Блейна раз и навсегда определило его место в этом мире.

Стратег остановился, пытаясь отдышаться. Здесь, вдали от мощных потоков магии замка, он был куда более уязвимым и слабым.

— Сколько людей вы можете собрать? — прохрипел он, обращаясь к Товину.

Еще не пришедший в себя первый капитан жалко проблеял:

— Сколько людей?.. Но за какой срок… и с какой целью?!

Блейн нетерпеливо взмахнул рукой и обратился к Охотникам:

— Поясню исключительно в его интересах. Расстановка сил такая. Начался военный марш. Последний марш. Замок заканчивает игру, пока города охвачены смятением. Я бы сказал, это довольно мудрый шаг, но не при нынешних обстоятельствах. Они бросили Эльвури. Назад город не получить, он в лапах Мучителей. Он принадлежит им. Конечно, никто не рассчитывал на такой итог. Ужасная ошибка в расчетах. Мы отбраковали нарушителей спокойствия, затесавшихся в ряды нашей армии, однако при этом весьма неплохие кадры оказались потеряны для нас в бесплодной попытке очистить город от этих монстров.

Киоун невольно задумался о том, как правильно интерпретировать странно замещающие друг друга слова «они» и «мы» в речи Блейна.

— В каком порядке планируется завоевать оставшиеся города? — спросил Таун, когда Стратег замолчал, переводя дыхание.

— Начнут с востока, потом пойдут по нарастающей. Лошадей не хватит, чтобы окружить города как обычно. Полагаю, к сегодняшнему вечеру война докатится до Фейфена. Если у них хватит храбрости с нами бороться, конечно, — иначе можно смело называть войну просто бойней. Но у нас — у всех нас — есть проблема поважнее, и этот дурак сам навлек ее на свою голову.

Никто из присутствующих ни разу в своей жизни не слышал более едкого, проникновенного сарказма, как тот, которым сочился голос Блейна.

— Что он сделал? — спросила Эвелль резким голосом, который шел вразрез с мурлыканьем легкомысленной, развязной сексуальной кошечки, к которой Товин успел привыкнуть.

Капитан вздрогнул и изумленно поглядел на девушку.

— Вы все знаете, что он сделал, — произнес Блейн. — Конечно же Стену уничтожил он. Вы просто не понимаете, что именно это означает. Да и он сам! — Блейн расхохотался. — Мало кто знает об этом. Слово «Маятник» вам что-то говорит? Сомневаюсь.

Блейн уставился на разгорающееся небо, погрузившись в раздумья. Охотники молча ждали. Наконец он тихо пробормотал:

— Зал Окон. Зал Окон. Он все основывал исключительно на нем, на тех славных, красивых вещах, которые в нем отражались.