На следующем перекрестке я свернул с оживленной трассы.
Возвращаясь домой кружным путем, я размышлял о тревожащих переменах, которые уже нельзя было не заметить. Рельефы Розанны давали представление об одной из самых жутких бомбейских трагедий, притом что правда о ней была еще более жуткой; однако вся эта жуть меркла перед нынешней гремучей смесью из религиозного мракобесия и политиканства. По сравнению с этим прошлые злодеяния походили на хлипкий песчаный нанос, который вот-вот будет сметен новой мощной волной, уже накатывавшей на бомбейский берег. Каждый день по городу курсировали грузовики, в кузовах которых сидели, потрясая дубинками, идейно накрученные громилы, а мафиозные бригады стремительно разрастались с тридцати-сорока до нескольких сотен бойцов.
Мы есть то, чего мы боимся, – и многих из нас уже начинала бить дрожь в предчувствии неминуемых кровавых разборок.
– Иди наверх, – сказал я Лизе, – мне надо обтереть байк.
– Прямо сейчас?
– Да. Я не задержусь.
Когда ее каблучки застучали по мраморной лестнице, я повернулся к сторожу, кивнул и пальцем указал вслед Лизе. Он сорвался с места и побежал за ней, прыгая через две ступеньки.
Я услышал, как открывается дверь квартиры и как Лиза говорит «доброй ночи» сторожу. В следующую секунду я выскользнул через боковую дверь на пешеходную дорожку и, стараясь двигаться бесшумно, проследовал вдоль живой изгороди, окаймлявшей здание.
Незадолго до того, разворачиваясь перед въездом на парковку, я заметил в тени изгороди съежившуюся фигуру. Там кто-то прятался.
Я вынул нож, приближаясь к тому месту, где ранее видел силуэт. В ту же секунду из тени вышел человек и, не заметив меня, направился в сторону парковки.
Это был Джордж Скорпион.
– Лин! – позвал он шепотом. – Ты еще там, Лин?
– Какого черта ты тут ошиваешься, Скорпион? – громко спросил я, подойдя к нему сзади.
Бедняга высоко подпрыгнул, суча ногами в воздухе:
– Ох, Лин! Ты напугал меня до усрачки!
Я глядел на него, ожидая пояснений.
Мирное соглашение, заключенное между мафиозными кланами по итогам последней гангстерской войны в южном Бомбее, с недавних пор дышало на ладан. Агрессивная молодежь, не участвовавшая в той войне или в переговорах о мире, все чаще затевала стычки и нарушала правила, написанные кровью куда более крутых бандитов. В нашем районе также случались нападения, почему я и был все время настороже. Но сейчас я разозлился на себя самого за то, что едва не напал на друга.
– Я же вас, парни, предупреждал: не подкрадывайтесь к людям втихую, – сказал я. – Это чревато.
– Да-да, я виноват… – начал он нервно, оглядываясь по сторонам. – Но, видишь ли… такое дело…
Тут сказались долгое напряжение и страх: он утратил дар речи. Я прикинул, где можно спокойно побеседовать.
Я не мог зайти на парковку вместе со Скорпионом. Он был бродягой, ночевавшим на улице, и его появление могло спровоцировать жалобы со стороны жильцов, если его кто-нибудь заметит. Лично мне их жалобы были до лампочки, но я знал, что для сторожа они могут обернуться потерей работы.
Взяв Скорпиона за локоть, я повел тощего высокого канадца через улицу, в глубокую тень у полуразвалившейся каменной ограды. |