Конечно, синяков и шишек он не избежал, но можно сказать, отделался легким испугом. Водитель, кстати, похоже – тоже. Ну и слава богу.

– Да я тебя сейчас...

– Помолчи, – холодно сказал Охотник, – ничего страшного не произошло.

– Да как же ничего страшного... – задохнулся водитель. – Да ведь, она у меня одна... Черт, надо огнетушитель...

В этот момент раздался взрыв, машину окутало облако черного дыма, через которое мгновенно пробилось жаркое, яростное пламя. Водитель обхватил руками голову и глухо застонал. По вымазанной грязью щеке, у него бежала светлая струйка слезы.

– Ведь ты же, поганец, за всю свою жизнь на такую машину не накопишь. Я же за нее куска не доедал... ночи не досыпал... все суворик на суворик сшибал.

– Врешь, – глухо сказал Охотник. – Доедал. Еще как доедал. Ты машину с другого купил. Помнишь, те хлебные шары, которые все лето загонял налево? А хозяину, на которого работал, сказал, что их пожрал лесной народец? Он с этого разорился, а ты купил себе машину. А еще птенцы птеродактилей... Так что, давай про куски не говорить.

– Не было это, – вскакивая на ноги, закричал шофер. – А если и было, то не докажешь... ничего не докажешь.

– Да не собираюсь я, – устало сказал Охотник.

Нет, других нитей поблизости не было. Значит, надо было сходить взглянуть на ту, что перегораживала дорогу.

Он шагнул было в сторону насыпи, но тут, с криком “Нет, не уйдешь!” – на него кинулся шофер.

Мгновенно повернувшись, Охотник выхватил пистолет.

– Тише, папаша. Бог дал, бог и взял. Давай, не суетись. А то ведь можно поговорить и по‑плохому. Понял?

– Понял, – испуганно сказал шофер. – Так это, ты бы сразу и сказал, что с пушкой‑то. Я же это, за машину сильно расстроился. А так я ничего, претензий не имею. Если ты так сделал, значит, так и было нужно. Хе‑хе‑хе... Я даже благодарен. Какая от нее, машины‑то польза? На один бензин, да масло... может это, адресок дашь? Я тут к тебе вечерком загляну, пивка принесу. Выпьем, посидим, покалякаем. Ты я вижу парень серьезный. У меня к тебе дело. Тип тут один мне надоедает... Правильный, понимаешь ли. Умнее всех. Ты может с ним бы поговорил... А машина дело наживное...

Охотнику стало противно.

– Ладно, – сказал он. – Ложись. Лицом вниз и не вставай минут двадцать. Даже головы не поднимай. Понял?

– Понял, – пробормотал шофер, покорно опускаясь на землю. – А насчет адреска‑то ты подумай. Я бы и заплатил.

– Лежи, лежи, – сказал охотник, сунул пистолет под пиджак и стал карабкаться вверх по насыпи. Уже оказавшись на дороге, он еще раз посмотрел на дядьку. Тот лежал добросовестно, неподвижно, даже не пытался подглядеть в какую сторону Хантер пошел. Вот так‑то. С таким пообщаешься, а потом станешь мизантропом.

– Эй, дядя!

– Что? – тот даже не поднял головы.

– А ведь ты мерзавец. Слушай, ты когда‑нибудь кому‑нибудь, что‑нибудь даром делал?

– А твое какое дело?

– Интересно.

– Интересно ему. Ты мне машину другую купи, а потом можешь интересоваться сколько влезет.

– Нет, это тебе придется самому. На хлебных шарах, да на птенцах птеродактилей...

– Мерзавец, чтобы ты сдох.

– Спасибо на добром слове.

Подождав еще с минуту и убедившись, что вставать шофер не собирается, Охотник подошел к черной нити.

Она была очень толстая, висела над землей на высоте метра и слегка вибрировала.

Пятнистый рак. Тот самый, от которого умирают в течении суток. Кстати, если бы они проехали через эту нить судьбы, дядьке бы тоже досталось.