Ми Нань молча кивнула и сосредоточилась на посуде. Закончив, тщательно вымыла руки, повернулась и, стряхивая капли с ладоней, посмотрела на Фан Му, словно хотела что-то сказать. Фан Му невольно улыбнулся. Он прекрасно понимал ее недоумение, но не знал, с чего начать.

Наконец, не выдержав, Ми Нань шепотом спросила:

– Она… действительно та самая Ляо Яфань?

– Да.

– Но… – нерешительно произнесла Ми Нань. – Раньше она…

– Была другой, – тон Фан Му вдруг стал ниже, – совершенно другой.

– Правда? – Ми Нань пододвинула стул и села, спокойно глядя на Фан Му. – Расскажи мне.

* * *

Ранней осенью температура ночью резко опускается, и на окнах появляется небольшой конденсат. В старомодной квартире три человека, две комнаты, однако разделяемые не только стеной, дверью или окном. Будь то настоящее или прошлое, всегда найдется то, чему трудно противостоять или о чем неприятно вспоминать. Однако эти следы неоспоримо существуют: жизнь, что внезапно оборвалась; юность, которая вмиг пролетела; признания в первой любви, так и не прозвучавшие; сигареты, от которых невозможно отказаться всю жизнь. Это дыхание, взгляд и кровь, как табачный дым, проникающий в легкие, превращаются в тяжелый яд, который волей-неволей приходится носить в себе вечно. Такое повествование обречено быть трудным и обрывистым; кроме того, в нем будут выборы, которые сам рассказчик не может объяснить. И, возможно, каждому важна не правда, а повод переубедить себя.

Ми Нань протяжно выдохнула, после чего наступило еще более долгое молчание.

Уже смеркалось. Она рассеянно смотрела в окно, словно считая загорающиеся по очереди огни. За каждым ярко освещенным окном, вероятно, есть совершенно обычная семья, живущая самой обычной жизнью. И никто никогда не узнает, какие абсурдные истории скрываются за этими одинаковыми окнами.

Через некоторое время Ми Нань, встав, прошептала:

– Я пойду.

– Я отвезу тебя, – затушив окурок, сказал Фан Му.

– Не нужно. – Ми Нань посмотрела на Ляо Яфань, которая все так же была прикована к телевизору, затем на Фан Му и через полминуты, опустив взгляд, добавила: – Дай знать, если понадобится моя помощь.

Не зная, что ответить, Фан Му лишь удрученно кивнул.

* * *

Поздняя ночь. Двое не могут уснуть.

В спальне Ляо Яфань все еще громко болтала по телефону. Кажется, это был парень по имени Сяо Чуань, и их разговор сводился к выяснению местонахождения тех, кого в тот день арестовали вместе с ними. Сяо Чуань, похоже, жаловался, что Ляо Яфань заботится только о себе и предала друзей. В тоне Ляо Яфань слышались нотки самодовольства, когда она объясняла все снова и снова.

Фан Му не собирался лезть в личную жизнь Ляо Яфань и даже не хотел знать, что произошло в те годы, пока она отсутствовала. Это определенно то, что он не хотел бы знать. Поскольку ничего нельзя исправить, бессмысленно бередить старые раны. И вместо того чтобы сожалеть, лучше подумать о будущем. Но какое будущее их ждет?

«Давай поженимся…»

Фан Му лежал на диване в гостиной, прокручивая в голове эти слова, и не смог сдержать смех. Почему он это сказал? Сочувствие? Искупление? Долг? Или что-то еще? Что бы это ни было, неужели нужно ручаться за это браком?

Возможно, только так и можно взять на себя пожизненные обязательства…

Не желая больше об этом думать, Фан Му закрыл глаза и попытался уснуть. Однако до ушей все отчетливее доносились звуки разговора и смеха в спальне.

Сейчас она должна быть счастлива. Безопасное место для жизни, финансовая стабильность и мужчина, готовый принять ее прошлое и взять на себя будущее.