– Этот Грегори держит тебя на голодном пайке, что ли? Так ты никогда не поправишься.

– Не знаю, о чем ты говоришь, – проворчала она, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. – Выйди по-хорошему и перестань на меня так смотреть. Лучше дай мне вон то полотенце!

– Как всегда, хладнокровна и логична, понимаю. – Он опустился перед ванной на колени и, вытянув длинный загорелый указательный палец, поймал шарик мыльной пены, покатившийся по ее груди.

У нее перехватило дыхание.

– Ты сама начала, Челис, лет пятнадцать назад с небольшой поправкой. – Его рука нырнула под ее скользкую руку, нашла, что искала, и она опустила глаза, видя, что тело бесстыдно ее предает. Возбуждающе темневший на молочно-белом конусе сосок сам тыкался в его настойчивую ладонь. Она подняла на него умоляющий взгляд и внезапно увидела, что его лицо стало совсем плоским, а глубокий загар уже не скрывает залившего его румянца.

– Челис… Господи, как я по тебе скучал! Издав нетерпеливый возглас, он поднялся на ноги и потянул ее за собой. Она поскользнулась на коварном дне, и тогда он подхватил ее на руки и понес в спальню, забыв о своей тельняшке и светло-серых брюках, которые сразу же намокли.

– Бенджамин, это нехорошо, – возразила было она, но он своими губами заглушил ее протест, перекрыл всякое сопротивление, пока оно наконец не выдохлось и не сгорело в пламени куда более могущественного чувства.

– Хорошо, – выдохнул он прямо ей в рот. – Это прекрасно, любовь моя, – Мы хотели поговорить, – Последнее слабое усилие.

– Потом, – пообещал он, опуская свободную руку к своему ремню.

Когда раздался стук во входную дверь, оба замерли на месте. Бенджамин вопросительно взглянул на нее, и тут они услышали, что в замке поворачивается ключ. Только у еще одного человека был ключ от ее квартиры. Когда Челис уезжала, ее растения поливала Тэнси.

– Тэнси? – пробормотала она. Господи Боже, похоже, что она не преувеличивала своего любопытства. – Бенджамин, тебя ждет встреча с пылкой обожательницей из публики, – сообщила она ему, чуть успокоившись, когда чувство юмора взяло верх над досадой. – Иди туда. Я оденусь и буду через минуту.

Он безропотно привел в порядок свою одежду.

– Я ждал почти три недели. Еще тридцать секунд меня, думаю, не убьют, но тебе одеваться не стоит. Как сказал один знаменитый генерал и как написано на французских духах: «Я вернусь».

Она хихикнула и тут же поперхнулась, услышав сквозь тонкую дверь голос Уолта:

– Челис, ты здесь? Извини, что задержался, дорогая, но на дорогах такие пробки.

Взгляд, который устремил на нее Бенджамин, истолковать было непросто. Она прочла в нем обвинение и в оправдание могла лишь покачать головой.

Он шагнул в дверь, закрыл ее за собой, но не успела задвижка щелкнуть, как Челис вскочила с постели. Раздетая, как была, она припала ухом к прохладной крашеной поверхности и беззастенчиво прислушалась. Неужели Уолт потерял остатки соображения? Пользуется, понимаете ли, ключом, входит к ней, как в собственную квартиру, да еще объявляет о себе, словно пришедший с работы муж. И что тут должен подумать Бенджамин?

А она? Отойдя от двери, она, будто защищаясь, обхватила себя руками и взглянула на свое отражение в зеркале. Господи, она, кажется, совсем рехнулась. Вроде приняла самое разумное решение, но стоило Бенджамину появиться, как через пять минут она с ним в постели!

Она окончательно определила свое будущее, но в нем им обоим не было места. Ни Уолту, ни Бенджамину. Она будет по-прежнему работать с Уолтом, если он позволит, но что касается Бенджамина, то это ведь всего лишь детская влюбленность, которая давно осталась позади, рудимент ее счастливого, беззаботного прошлого, который ностальгически являлся ей доныне.