Их слаженный хор: «не убоимся!» громом разносился под сводами, и я с опаской смотрел на стены. Вашу-то псину чернолунную, тут бы поменьше орать…

— Всегда так с ними, — покачал головой Афанасий, — Сами всё петухами ходят, мол, смелые они, и готовы чуть ли не под Пробоину встать в ночь Чёрной Луны… А как что, так веры в них хорошо если с ноготь наберётся.

Он показал мне мизинец, красиво подчёркивая слова, но тут раздался скрип в стенах. Мне за шиворот посыпалось немного бетонной крошки, и даже показалось, что всё помещение чуть сдвинулось, на считанные миллиметры.

— Вашу Луну, Афанасий, — я схватился за откос двери, — Уходить надо. Я не столько Вертуна боюсь, сколько этого вашего убежища…

Афанасий кивнул, потом потянул меня за собой в комнату к Эвелине. Сначала я удивился, когда резко вступил в более прохладный воздух, чем в гостиной.

Потом удивился, увидев Эвелину. Избранница сидела на кушетке, заплетая последнюю завязку на штанине, и выглядела невероятно бодрой. На щеках багровый румянец, даже уши красные. Чёрные глаза блестят озорством, улыбка так вообще от уха до уха…

— Василий, деверь мой дорогой, — Эвелина вскочила и чуть ли не бросилась обнимать меня.

Я сразу же выставил руку, останавливая её, потому что на меня сразу же обрушилась волна вселенской любви. Ну вот теперь точно всё по-старому — смотрю на неё и просто обожаю.

Видимо, в моём взгляде читалось много вопросов, поэтому отец Афанасий сразу же сказал:

— Понимаешь, Избранницы символизируют любовь. И иногда, когда им очень плохо, или ранены, им надо эту любовь… ну, впитывать…

В комнате и вправду витала непонятная атмосфера. В спину из гостиной дул тёплый воздух, согревающий комнату.

Я начал подозревать, что пару минут назад здесь вершился акт энергетического вампиризма. Эвелине не надо было для восстановления предаваться плотской любви с послушниками, ей было достаточно их возбуждения.

Младолунникам-то что, в их возрасте, да при их образе жизни только коснись обнажённого женского тела, и любовь уже сама рвётся из штанов, вместе с кровью из носа… Представляю гормональный шторм в их крови.

Тут-то Избранница и напиталась их энергией по самое не балуй. Они хоть натереть-то её успели до того, как попадали тут от бессилия?

Мимо меня кто-то протиснулся. Хромой о контроле над своим телом не беспокоился, и бросился обнимать ненаглядную Избранницу. Та ласково погладила его по голове:

— Ну что ты, маленький мой, со мной всё в порядке.

Реакция пацана была ожидаемой. Он оторвался от неё, упрямо утёр нос:

— Я не маленький!

Я практически впервые увидел Эвелину при полном освещении без дурацкой чёрной рясы. Одета была скорее по-походному, но довольно соблазнительно.

Тёмно-коричневая приталенная куртка с жёстким корсетом удивительно подчёркивали немалую для такой худобы грудь. Широкий пояс с кучей кармашков поддерживал обтягивающие кожаные штаны с боковой шнуровкой по всей ноге.

Рукава были свободными, и я так подозревал, там тоже что-то скрывалось. Удобные сапоги на низком каблуке, до середины голени.

Вырез у Эвелины был довольно широкий и низкий, и я прекрасно видел ложбинку между округлыми холмиками. Там тоже прятался кулончик — золотое кольцо вокруг чёрной основы, вот только эта самая основа что-то сильно мне напоминала. Уж не тхэлус ли?

Избранница дала мне вдоволь насмотреться на неё, поэтому отрывать глаза мне пришлось собственным усилием воли. Что-то мне подсказывало, что в меня ещё насильно влили кучу эмоций, пока я глазел.