Меня зовут Фалькио валь Монд, я – один из последних плащеносцев короля, и если вы хорошенько прислушаетесь, то, возможно, услышите мою печаль.

Глава первая

Игра в ожидание

Можно пересчитать по пальцам, сколько раз за всю свою взрослую жизнь я просыпался спокойным и счастливым, не боясь неминуемой смерти и не желая кого-нибудь немедленно убить. И то утро, спустя четыре недели после того, как Патриана, герцогиня Херворская, меня отравила, к ним не относилось.

– Он умер.

Несмотря на туман в голове, заглушавший звуки, я узнал голос Брасти.

– Нет, не умер, – ответил ему другой, более глубокий голос. Он принадлежал Кесту.

Шаги Брасти, топающего по деревянному полу дома, стали громче.

– Обычно он к этому времени приходит в себя. Говорю тебе, на этот раз точно умер. Смотри, почти не дышит.

Меня ткнули пальцем в грудь, затем в щеку и в глаз.

Вам, наверное, любопытно, почему я просто не заколол Брасти и не уснул снова. Во-первых, рапира моя лежала далеко, на скамье у двери дома, в котором мы втроем обитали, а во-вторых, я не мог шевельнуться.

– Прекрати в него тыкать, – возмутился Кест. – Раз он все-таки дышит, значит, еще живой.

– Что странно, – отозвался Брасти, – ведь нита – смертельный яд.

Я представил, как он грозит мне пальцем.

– Мы, конечно, счастливы, Фалькио, что ты выжил, но хватит уже каждое утро вот так лежать бревном: это очень неудобно. Я бы даже сказал – эгоистично.

Несмотря на все предпринятые попытки, мои руки отказывались хватать за горло и душить Брасти.

В первую неделю после отравления я заметил странную слабость во всех конечностях и двигался намного медленнее обычного. Когда я пытался шевельнуть рукой, она повиновалась не сразу, а лишь через пару мгновений. Лучше мне не становилось – наоборот, состояние постепенно ухудшалось, и каждое утро после пробуждения я оставался запертым в своем теле все дольше и дольше.

Рука довольно сильно надавила мне на грудь: это Брасти оперся на меня.

– Кест, ты же со мной согласишься, что Фалькио скорее мертв, чем жив?

Повисло молчание: я понял, что Кест обдумывает вопрос. Проблема Брасти в том, что он идиот. Красивый, обаятельный, самый меткий лучник и при этом идиот. С первого взгляда этого, конечно, не заметишь: он прекрасно поддерживает разговор и использует всякие умные слова. Только он употребляет их не в том контексте. А иногда и не в том порядке.

Проблема же Кеста заключается в том, что он хоть и чрезвычайно умный, но считает, что для «большего глубокомыслия» необходимо раздумывать над любыми идеями, даже если в них нет совершенно никакого смысла, – например, над теми, что высказывает упомянутый выше идиот.

– Полагаю, что так, – наконец выдавил из себя Кест и немного искупил свои слова, добавив: – Но, наверное, правильнее будет сказать, что он скорее жив, чем мертв.

Снова повисло молчание. Я уже упоминал, что эти два болвана – мои лучшие друзья и соратники по ордену плащеносцев? Что именно на их защиту мне остается надеяться, если леди Трин решит натравить на нас своих рыцарей именно в этот момент?

Полагаю, что теперь ее следует называть герцогиня Трин. В конце концов, это я убил Патриану, ее мать (да-да, ту самую, что отравила меня), – в защиту свою скажу, что лишь пытался спасти наследницу короля.