– Я... мне нужно идти.

– Не спеши.

Его сильные руки сковали ее, не давая шевелиться.

– Но дети...

– Они прекрасно обойдутся без тебя. Останься еще на минутку, Клер. Дай мне побыть с тобой.

– Зачем? Надеешься, что я расскажу тебе что-то такое о прошлом, чего ты еще не знаешь?

– Нет. Просто мне хочется немного покоя. – Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. – Неужели так трудно это понять?

– Я хотела бы тебе доверять.

– И что тебе мешает?

– Ты пытаешься погубить моего отца, мою семью, все, во что я верю.

– Нет, дорогая. – Он погладил ее по волосам. – Я просто хочу узнать правду.

– И ты считаешь, что правда никому и никогда не может причинить боль?

– Ничего подобного. Правда иногда бывает очень страшной, но это лучше, чем жить во лжи.

Клер его слова не убедили. Кроме того, она столько лет прожила во лжи, что уже не смогла бы отличить ее от правды.

– Честное слово, мне пора возвращаться.

Она потянулась за своей одеждой, но Кейн остановил ее, схватив за запястье.

– Просто верь: что бы ни случилось, я не хочу причинить тебе боль.

– Но ты это сделаешь, – обреченно сказала Клер. Ей вдруг стало холодно, как будто она ощутила ледяное дыхание судьбы. Этим человеком движет неведомая ей сила. И он не остановится, не сдастся, пока не узнает правду. – Сделаешь, потому что считаешь, что у тебя нет выбора.

– Его действительно нет.

– Ошибаешься, Кейн. Выбор есть всегда.

«И ты свой выбор сделала, – добавила она про себя. – Ты решила не говорить ему правды о Шоне и при этом опять занималась с ним любовью. О, Клер, когда же ты поумнеешь?»

Глава 17

– Похоже, твои дети благополучно выжили, – заметил Кейн, наблюдая, как Клер хозяйничает в кухне, готовит им обоим кофе с коньяком.

Ему пришлось силой оттаскивать Шона от мотоцикла. Мальчик без конца задавал вопросы о деталях машины, требовал, чтобы его прокатили еще и еще раз, и согласился уйти спать, только когда Кейн обещал снова приехать на мотоцикле и научить его водить. По крайней мере, он стал теплее относиться к Кейну, хотя в его глазах вспыхивала настороженность всякий раз, когда тот прикасался к Клер. Значит, малыш защищает мать. Ну что ж, это хорошо.

– Напрасно ты поощряешь интерес Шона к мотоциклу, – предупредила Клер, но Шон был на седьмом небе и, по мнению Кейна, нуждался в положительных эмоциях. Он явно тяжело переживал разлуку с друзьями, оставшимися в Колорадо. А те немногие из сверстников, с кем он успел познакомиться здесь, были типичной шпаной.

«Как ты сам когда-то», – сказал себе Кейн и решил, что сделает все возможное, чтобы мальчик не пошел по его пути.

– Вот, – Клер поставила перед ним чашку кофе, коньяк и сливки. – Давай выпьем кофе на свежем воздухе.

Они вместе вышли на крыльцо и сели на старые качели. Звуки ночи сомкнулись вокруг них: мошкара билась в окна, по шоссе сновали автомобили, в озере прыгала рыба, где-то далеко постукивал колесами поезд, а из открытого окна спальни Шона на втором этаже доносились звуки тяжелого рока.

– Ты прав. Шон и Сэм здесь выживут. Сэм будет легче, чем Шону: он старше, у него было больше друзей.