Самой дурной славой среди морских разбойников Северного и Балтийского морей пользовались так называемые «братья-витальеры», или «виталийские братья». Своей базой пираты избрали остров Готланд, где было много удобных для стоянок мест. Из-за морских разбойников ганзейцам пришлось держать на каждом торговом корабле вооруженную охрану, состоявшую из вооруженных арбалетами наемных солдат, услуги которых стоили немалых денег.

Но весьма поднаторевших в деле морского разбоя витальеров ничто не останавливало. Их корабли превосходили по скорости и маневренности неуклюжие ганзейские когги. Тех, кто отказывался сдаться и не погибал при абордаже, пираты безжалостно выбрасывали за борт. Но и купцы не церемонились с морскими разбойниками, попавшими к ним в плен. Пленных витальеров заковывали в цепи или заталкивали в сельдяные бочки, чтобы привезти на берег, судить и казнить.

Эскадра Ханса Стурре (так звали предводителя морских разбойников) была одной из самых многочисленных. И удачливых. Когда появлялся его флагманский корабль с ужасными украшениями в виде голов вепря, которые были видны издалека, капитаны ганзейских судов предпочитали не вступать в бой с витальерами, а прятались в ближайшую гавань, под защиту воинского гарнизона. Поэтому Ханс Стурре старался нападать на купеческие караваны в открытом море, где невозможно спастись бегством.

Сегодня капитан ждал удачу. Ему донесли, что десять ганзейских судов идут по любимому маршруту витальеров. А в их трюмах находятся ценные атласные и парчовые ткани, серебряная посуда и — самое главное! — дорогие фряжские вина. Ханс Стурре не привык отказывать себе ни в чем, и хорошее вино было его простительной слабостью.

То, что по численности ганзейцы превосходили его эскадру, предводителя разбойников не смущало. У пиратов была своя тактика. Они всегда нападали внезапно и молниеносно брали ганзейские корабли на абордаж. Исход боя решался в рукопашной схватке на борту судна. Захватив когг, пираты перегружали добычу на свои быстрые, маневренные посудины с неглубокой осадкой и преспокойно уходили от преследования на прибрежное мелководье и в устья рек.

— Капитан! Слева по курсу «гусыни»! — закричал впередсмотрящий матрос.

«Гусынями» пираты называли когги — тяжелые и неповоротливые купеческие корабли.

— Сколько их?! — крикнул в ответ предводитель морских разбойников.

Матрос, сидевший в «вороньем гнезде», надолго умолк. Он был неграмотным и плохо знал счет, поэтому боялся ошибиться. Ведь за такую ошибку недолго и за бортом оказаться — капитан был крут и спуску своим сорвиголовам не давал.

— Три кулака и четвертый с рожками! — наконец ответил матрос, для большей убедительности продемонстрировав свои слова с помощью жестов.

Три кулака — это пятнадцать пальцев, кулак с рожками — пять пальцев минус два, равняется трем… итого восемнадцать судов, быстро сосчитал Ханс Стурре. Не многовато ли для его эскадры? И почему количество купцов не совпадает со сведениями, которые добыли его шпионы в «винном погребе»?

— Капитан, нам с таким количеством судов не совладать, — с тревогой сказал Большой Олаф, штурман флагмана пиратской эскадры; он уже вооружился моргенштерном — тяжелой дубиной с металлическими шипами и надел на свою круглую башку шлем, похожий на котел.

— Боишься?

— Не то, чтобы… но, может, оставим этот караван в покое? Он у нас не первый и не последний.