|
— Я тут в камышах позицию заняла. — Выходите, — велел командир. Раздался плеск, и в свете бьющих сверху фонарей показалась Катя — блестящая от воды, похожая на русалку. В руках у нее была снайперская винтовка. — А это вам зачем? — нахмурился Жером. — Вы же должны были прикрывать группу автоматным огнем… — Боялась зацепить своих. А с винтовкой я бы не ошиблась. Жером прикусил губу. — Товарищ сержант, вы хотите сказать, что могли бы стрелять из снайперской винтовки в полной темноте? Катя потупилась. — Ну, вообще-то не в полной. Силуэты часовых я хорошо различала… Жером хмыкнул. — Может быть, ваши удивительные способности не исчерпываются врачеванием? Может, вы еще и в темноте видите, как кошка? Он покачал головой. — Ладно, будем считать, экзамен вы сдали. Хотя то, что вы не переоделись на берегу, конечно, минус. — Почему? — удивился Шибанов. — Действовали по обстановке, как вы и учили… — Голый диверсант, — сказал Жером, — как и мокрый диверсант — зрелище довольно комичное. Впрочем, для первого раза сойдет. Теперь можете отдыхать. Завтра в девять снова едем на аэродром — на сей раз прыгать будем с полутора тысяч. Дома Лев вытащил из водонепроницаемого мешка свою форму и аккуратно сложил ее на тумбочке. Задумчиво повертел в руках мешок. — Вот это вещь, — одобрил расстилавший свою постель Теркин. — В ней хоть сало из деревни таскай, хоть самогон. И руки свободны… — Вот-вот, — рассеянно сказал Лев, убирая мешок под кровать. — Главное — руки свободны… — Слушай, Василий, — сказал он на следующее утро Теркину, когда они умывались под липой, — а ты в деревню как бегаешь? — А там в ограде дырка есть, кусачками проделанная, — старшина брызнул себе на лицо ледяной воды и заурчал от удовольствия. — Видно, кто-то из прежних курсантов постарался. Ну, я в нее шмыгну — и через поле. А что, Николаич, тебе чего-то надо? Так скажи, я принесу… Лев оглянулся. Капитан Шибанов крутил «солнце» на турнике метрах в десяти от умывальников. — В самоволку хочу сходить, Василий. Только ты меня не сдавай, ладно? Теркин с интересом посмотрел на товарища. — Ладно, коль просишь. И далеко собрался? — В Москву. Идея эта возникла у Гумилева, когда они в очередной переплывали реку. Водонепроницаемый мешок позволял осуществить ее просто и элегантно. — Москва далековато, — покачал головой Теркин. — Как думаешь обернуться? — В воскресенье вечером уйду в понедельник утром — назад. Тут главное, чтобы Сашка не начал волну гнать. — Думаешь, станет? — Кто его знает, — пожал плечами Лев. — НКВД все-таки. Но лучше ему все узнать после того, как я вернусь. Но все получилось даже проще, чем он рассчитывал. Вечером в субботу Жером отозвал в сторону Шибанова и о чем-то с ним поговорил. К товарищам Александр вернулся довольный, сияя, как новенький пятак. — Чего такой радостный? — спросил Теркин. Он тренировался, кидая в стенку ножик — не десантный, а простой кухонный, со стертой деревянной ручкой. — Медаль, что ли, дадут? — Шибанов отобрал у него нож и метнул в дверь с такой силой, что он вошел едва ли не по рукоятку. — Догонят и еще дадут! Уезжаю я от вас, братцы-кролики. Так-то вот. Надоели вы мне до чертиков. — Что значит — уезжаю? — не понял Гумилев. — Куда? — Для начала — в Москву, — Шибанов от наслаждения даже глаза закатил. — А там — куда пошлют. — За новыми бойцами? — догадался Теркин. |
