Мы подошли к лагерю из палаток – грубая похожая на мешковину ткань, натянутая на едва скрепленные между собой палки. Толкни одну, и лагерь развалится как шеренга из домино. Если в цветоломнях работали в основном мужчины, то в лагере – женщины и дети.

Нас доставили в центральную палатку – столовую и по совместительству штаб. Ряды столов располагались как в школьной столовой параллельно друг другу, а один – перпендикулярно, с него раздавали еду − густое черное варево, пахнущее кислыми щами.

Раздачей руководила женщина средних лет. Нам велели встать в очередь. Я восприняла это как добрый знак. Вряд ли здесь перед казнью принято кормить. Да и не тянуло варево на последнюю трапезу.

Очередь продвигалась быстро. Получив свою порцию, рабочие отходили к столам, наспех ели и удалялись. Все происходило в тишине. Ни смеха, ни перешептываний, как это бывает в школьной столовой. Лишь слышно как бьются ложки о дно жестяных мисок.

Когда подошла наша очередь, один из конвоиров обратился к женщине с черпаком:

– Нани, мы поймали этих троих в старой шахте. Посмотри, на них. Они не из наших.

Отрицать наше происхождение было глупо. Наш облик разительно отличался от внешности жителей теневой стороны. Начать хотя бы с моих красных волос. В черно белом мире они полыхали похлеще пожара наивысшей категории сложности. Когда мы гостили в Черной крепости – обители королевы – местные не упускали случая прикоснуться ко мне.

Нани окинула нас взглядом серых глаз и пригладила черные с сединой волосы, зачесанные в тугой пучок. Ее аристократическую красоту портил нос – вздернутый, отдаленно похожий на свиной пятачок. Я гадала: искаженное отражение какого человеческого качества так повлияло на ее облик?

– Вы пришли с радужной стороны? – спросила она.

Я не сразу поняла, что речь идет о мире людей. Хотя как еще назвать мир полный красок?

– Очевидно, – кивнула Ксюша, – мы оттуда.

– Чего ради вы проделали такой путь?

Преодолевая робость, я шагнула вперед:

– Нас прислал Вадим Шальной. Мы бежали от серых стражей королевы и от головорезов Омара, и Вадим сказал, что здесь среди его друзей мы сможем укрыться ото всех.

Уголки губ Нани приподнялись, а я то думала, что местные разучились улыбаться. Улыбка преобразила ее лицо, оно словно засветилось изнутри.

– Друзья Вадима наши друзья. Он хороший человек и тенелов отличный, хотя до меня ему далеко, – не упустила она случая покрасоваться.

Вадим с его эгоизмом и нелюдимостью кому то нравится? Меня это немало удивило. Нани просто не жила с ним под одной крышей. Вадим обладал уникальным даром, никак не связанным с теневой магией, – он был виртуоз по части выведения людей из себя.

– Мы предоставим вам убежище, – сказала Нани. – Все, что наше, станет вашим. Мы живем скромно, но нам всего хватает, слава первородной тени. У нас все общее: и радости, и горести. Будем рады разделить их с вами. Не переживайте, народ здесь привычный к виду цветов и во многом равнодушный. Тех, кто каждый день имеет дело с осколками цвета, трудно удивить.

Скрывать свою принадлежность к другому миру изнурительное занятие, и я порадовалась, что здесь этот маскарад не нужен. Коля в прошлый раз пудрил лицо, пряча румянец. Ксюша носила солнцезащитные очки, маскируя зеленый цвет глаз. Про себя вообще молчу. Я без капюшона и шагу ступить не могла.

От ужина мы отказались, и Нани устроилась нам экскурсию. Кажется, она была здесь главной. Как планеты вокруг звезды, так женщины лагеря вращались вокруг нее. К ней то и дело подходили за советом, просто поздороваться или расспросить о планах.

Жили и работали местные, годами не выходя из котлована. Здесь рождались, здесь же и умирали.