- Точно, - сказала Шалфей. – Мы знаем, что ты хотела идти одна, может, так и будет. Иди и найди то, чего ищешь.

Они таяли на моих глазах, сливаясь с тенями леса.

- Прощайте, - сказала я, закинув сумку на плечо. – Спасибо за вашу доброту, - но они уже ушли.

* * *

Я выбрала путь, что был ближе. Маленький мост, о котором не хотел говорить добрый народец, был не так опасен, как королевский со стражей, да и на широкой дороге меня видели бы все, кто проезжает. Темно-серая накидка Флинта хорошо сливалась с камнями. В отличие от другого пути, этот шел выше долины, вдоль холмов. Так можно было хоть немного укрыться от дозорных. Конечно, дозорных могли поставить и так, чтобы было видно всю долину. Я должна быть готова ко всему.

Дым поднимался от очага где-то выше. На камнях устроились низкие дома, прижавшиеся к земле от ветра и дождя. Они были меньше, чем фермерские в долине. Ниже животные паслись на траве, было видно ухоженные овощи. И было видно людей – девушка пасла овец с двумя собаками, слушающихся ее свистка, мужчина грузил телегу большими мешками и собирался к Летнему форту. Я старалась быть тенью, ничем, продолжением камней. Не смотрите на меня – просила я их.

Я шла какое-то время, проходя скромные домики, прячась, когда выходила женщина, выходила с зерном к курам, когда мимо проезжал мужчина на худой лошади с ребенком в седле перед собой. Я подождала, пока он исчезнет из виду, выбралась и пошла дальше. Я видела ниже королевский мост: стражи на обеих сторонах и поток народа.

Позже ниже появились Силовики, они двигались к Летнему форту. Они ехали по парам, и я сжалась за покосившимся домиком, пока они шли мимо, боясь, что кто-нибудь из них оглянется и заметит меня. Хорошо, что я не пошла по тому пути. Эти мужчины несли за собой тень. Так они и ушли из моей деревни три года назад – собранные, отвернувшиеся от того хаоса, что сотворили. Отвернувшись от костей и пепла, крови, искаженных тел и разумов, оставшихся там, где народ жил, работал и растил детей многие годы. Они сделали это из-за нее, из-за бабушки и ее дара. И я пряталась и смотрела, видела страшное. Если бы меня поймали сегодня или завтра, если бы я столкнулась с Силовиком, я бы заперла эти воспоминания, чтобы они не отразились в моих глазах. Я бы закрылась от них, чтобы это не заставило голос дрожать. Я бы врала так, как никогда не врала.

Я сочинила историю. Я была сиротой, отец-рыбак утонул недавно в море. Я шла домой к родственнику, что жил в поселении на севере. Меня звали Каллой, а поселение я назвала Каменноводьем.

Это было почти правдой. Наша деревня была на севере, хоть и не так далеко, как Тенепад. Но когда мы все потеряли, мы с отцом отвернулись от нашего дома. И время, когда Силовики пришли в нашу деревню, было так давно, что казалось сном или сказкой. Я представила, как мама сидит у моей кровати, напевает мелодию, а я засыпаю. Ее волосы блестели в свете лампы, глаза были синими, а лицо… Я не помнила ее лица. Отец говорил, что я похожа на нее, но изнуренные черты лица, что я видела в воде, когда склонялась попить, точно имели мало  общего с ней. И хоть я не помнила ее лица, я помнила, что она была веселой, часто улыбалась и пела. Я была почти рада, что она ушла, ведь Олбан уже не был мирной землей, как во время моего детства, и если бы она выжила, она бы не могла радоваться.

Думая о маме, я завернула за угол, а навстречу мне шел мужчина.

Он схватил меня, крича, но не слова, а странный лепет. Его хватка была крепкой, как сталь.

- Пустите! – выдохнула я. – Прошу.

Мужчина развернул меня и прижал к груди. Его странный голос говорил и дальше, но я не могла его понять.

Сквозь страх и шок пробилось воспоминание.

- Все хорошо, - сказала я, дрожа, хотя руки мужчины впивались в мои руки, а его голос был оглушительным и тревожным.