Королю явили лишайного — благодаря умелым действиям многоопытной стражи бывший «свидетель» теперь был в состоянии связать несколько слов не запинаясь. И тоже неудача: ему, обычному пьянчужке, господин важный чиновник сунул целый золотой и приказал подтвердить, что во-он тот бородатый месьор, сидящий в креслах, колдун и чернокнижник. Какое лжесвидетельство? Господин чиновник лучше знал, что надо говорить, а мы люди маленькие… То есть как три года каторги за лжесвидетельство? Не виноват!

— Конан, да отпусти ты его, — подал голос Гвайнард. — Человеку просто на чарку вина не хватало… И так теперь ясно, что концы спрятаны в воду. Единственно, мы выяснили, что у моих недоброжелателей был свой человек в управе стражи или они просто дали ему хорошую взятку.

Лишайного пинком выкинули на улицу и пригрозили, что если попадется еще раз — медных рудников не миновать.

Засим Конан устроил разнос начальникам управ и сгоряча чуть было не отправил их в позорную отставку, но внезапно подобрел и отпустил перепуганных сановников с миром, пообещав, однако, что теперь за шамарской гвардией и тайной службой будут всерьез приглядывать люди барона Гленнора, которых пришлют из столицы для надзора за местным правосудием. И не забудьте вернуть месьору Гвайнарду изъятые у него вещи!

В замок отбыл новый гонец — за конфискованными у Гвая дорожным мешком и оружием.

— И чего ты добился? — невинно поинтересовалась внимательно наблюдавшая за происходящим Зенобия. — Только переполошил весь город.

— Ничего, легкая взбучка им будет полезна, — бессердечно заявил Конан. — По крайней мере еще полгода или год не будут брать взяток и начнут разбирать дела с прилежанием. Потом, конечно, все вернется на круги своя. Гвай?

— Чего?

— Вот я как думаю… Раз уж ты собирался навестить маркграфа Ройла, поедешь вместе с нами. Во-первых, так будет безопаснее. Во-вторых, по дороге в Таброний мы тоже хотели заглянуть в гости к его милости. Новые подорожные на обратный путь мы для тебя выправим… Есть у меня весьма серьезное подозрение, что месьоры, учинившие тебе подлянку с обвинением в колдовстве, на этом не остановятся. Кажется, ты кого-то всерьез заинтересовал.

— Скорее всего, интерес вызываю не я лично, а поручение, данное мне Хранителями, — подумав, ответил Гвайнард. — Может быть Ройл действительно раскопал столь хитрую штуковину, что за ней начали охотится очень серьезные люди? Известные маги, главы тайных служб?

— Только этого нам не хватало, — проворчал король. — Помнишь, что творилось в Немедии, когда принц Тараск отыскал где-то камень, принадлежавший во времена Роты к Цепи Равновесия, Венцу и Радуге? Древние артефакты могут оказаться донельзя опасны, особенно если их создавали не-люди…

— Предлагаю слегка поужинать и лечь спать, — высказала здравую мысль Дженна. — Завтра у нас долгий конный переход, и я жажду отоспаться. Конан, распорядись, чтобы наши «Драконы» глаз не смыкали — вдруг заметят что-нибудь подозрительное?

* * *

В отличие от монаршей четы я засиделся допоздна — заносил в путевые заметки события прошедшего дня. Я всегда таскаю с собой одну-две пухлые тетради, сшитые из самых лучших листов телячьего пергамента, и склянку с особыми чернилами, производимыми в Зингаре из краски морской каракатицы — при попадании на лист капель воды эти чернила не размазываются. С подобной тетрадью можно запросто переплывать реку или оставлять ее под дождем.

На башне герцогского замка отбили полночь, и я решил, что пора на боковую.