Было приятно видеть Эркюля в приподнятом настроении. Он улыбался, улыбка делала его моложе, и Адриана вспомнила, как впервые встретила его двенадцать лет назад в диких окрестностях Лоррейна. Тогда он всегда был веселым, раскованным и полным жизни, был добрым и любил шутить. В нынешнем Эркюле мало, что осталось от того, прежнего. И Адриана знала, что сыграла в этой перемене большую роль.

Может ли она что-то исправить? Так многое в ее жизни нуждалось в исправлении.

Адриана наполнила свой бокал:

— За вас, господин д'Аргенсон. Вы душа нашей экспедиции, столько трудностей мы преодолели благодаря вам. И за то, что вы всегда были мне преданным другом.

Речь Адрианы заставила всех сидящих за столом ошеломленно замолчать. Неужели она так давно не говорила подобных слов?

Очевидно. Эркюль даже покраснел.

Конечно, ничего нельзя изменить одним тостом, но это может стать хорошим началом.

Бокалы, встретившись, звякнули, Эркюль до дна осушил свой бокал. А мог бы привычно цедить его целый час.

— Водки! — потребовала Креси.

Сергеич, артиллерийский капитан, рассмеялся:

— Этот русский напиток может быть слишком крепким для французского желудка.

— Неужели? А может, все дело в том, что я женщина? — саркастически заметила Креси.

— Не надо обижаться. Вы у меня числитесь в мужских списках. Вы и одеваетесь по-мужски, и сражаетесь, и в седле сидите, как настоящий мужчина. Но что касается водки, вы здесь любой русской женщине уступите. Они купают в водке своих новорожденных младенцев.

— А не хотите ли проверить, сударь? — спросила Креси. — Спорим, я вас перепью. Если я первой отдамся во власть Морфея, то вы получите возможность убедиться, что я все-таки не мужчина. Ну а если вы первым свалитесь, то подарите мне свою венгерскую саблю, ту самую, которой вы так гордитесь.

— По рукам, Бог свидетель.

— Я с вами! — выкрикнула Елизавета. — Хочу показать, на что способна русская женщина.

— Нужен четвертый для полноты пари, — услышала Адриана собственный голос.

— Вы к нам присоединяетесь, мадемуазель? — Елизавета не могла скрыть удивления.

— Конечно. — И уже громко Адриана крикнула: — Водку на стол. Две, нет, три бутылки!

Креси наклонилась к Адриане так близко, что почти коснулась губами ее уха.

— Что за бес в вас вселился, дорогая? — прошептала она.

— Не гаси моего порыва, — тихо попросила Адриана, — пожалуйста.

— Никаких секретов! — потребовала Елизавета. — И никаких магических трюков!

— Разумеется! — пообещала Креси. — Нам не нужна магия, когда мы имеем дело с такими людьми. Начнем. — И она осушила свой бокал.

Вскоре в пари участвовали все сидевшие за столом, и уже через час суть его была забыта. Креси и Сергеич сидели, обнявшись и, фальшивя, пели какую-то русскую песню, которой Сергеич пытался обучить всех присутствовавших. Эркюль тихо похрапывал, запрокинув назад голову.

Чувствуя приятную расслабленность во всем теле, Адриана решила, что пора возвращаться в каюту, пока она не наделала еще больших глупостей.

По дороге она столкнулась с троицей своих учеников, они тоже не совсем твердо держались на ногах.

— Мадемуазель! — воскликнул высокий юноша, Михайло Ломоносов. — Мы так рады вас видеть!

— И я рада, — ответила Адриана. По крайней мере, ей показалось, что она ответила: собственный голос раскатистым эхом отдавался в ушах.

— Нам так много нужно с вами обсудить, мадемуазель, — сказала девушка.