Джастин взял отточенное гусиное перо и пропустил его между пальцами.

– Могу ли я спросить, почему ты пытался убить эту Шарлотту… э… ножом для разрезания жаркого?

Леон покраснел и отвел глаза.

– Для этого… была причина, монсеньор.

– Не сомневаюсь.

– Я… она была очень злой, жестокой и… и рассердила меня. Вот и все.

– Я и жесток и зол, но не советую тебе пытаться меня убить. Или кого-нибудь из моих слуг. Видишь ли, я знаю, что означает цвет твоих волос.

Темные длинные ресницы снова поднялись, и возникла ямочка.

– Colиre de diable, – сказал Леон.

– Вот именно. И со мной тебе лучше сдерживаться, дитя мое.

– Да, монсеньор. Я не пытаюсь убивать тех, кого люблю.

Губы Джастина саркастически изогнулись.

– Ты меня успокоил. А теперь послушай меня. С этой минуты ты мой паж. Тебя будут кормить, одевать и обеспечат твое будущее, но взамен я потребую от тебя послушания. Ты понял?

– Да, монсеньор, конечно.

– Ты узнаешь, что для моих слуг мое слово – закон. И вот мой первый приказ: если кто-нибудь станет расспрашивать тебя, кто ты или откуда, ты отвечай только, что ты паж герцога Эйвона. Свое прошлое ты забудешь, пока я не разрешу тебе вспомнить. Ты понял?

– Да, монсеньор.

– И Уокера ты будешь слушаться, как меня. Упрямый подбородок чуть вздернулся. Леон оценивающе посмотрел на герцога.

– Если же нет, – мягкий голос стал еще мягче, – ты узнаешь, что и я умею наказывать.

– Если вы желаете, чтобы я слушался этого Уокера, – с достоинством произнес Леон, – я исполню вашу волю, ваш-ш-ша с-с-светлость.

Джастин смерил его взглядом.

– Разумеется. И я предпочитаю, чтобы ты называл меня монсеньером.

Синие глаза злокозненно заблестели.

– Этот Уокер сказал мне, чтобы я, когда буду говорить с вами, монсеньор, обязательно начинал с ваш-ш-ша… а, ба! Я этого не могу!

Секунду Джастин надменно смотрел на своего пажа. Мгновенно блеск угас, и Леон ответил ему серьезнейшим взглядом.

– Поберегись, – предостерег его Джастин.

– Да, монсеньор, – кротко ответил Леон.

– Можешь идти. Вечером ты будешь меня сопровождать. – Герцог обмакнул перо в чернила и начал писать.

– А куда, монсеньор? – с любопытством осведомился паж.

– Тебя это касается? Я тебя отпустил. Так убирайся.

– Да, монсеньор. Прошу прощения!

Леон удалился, тихонько затворив за собой дверь. Навстречу ему по лестнице медленно спускался Давенант. Хью улыбнулся.

– А, Леон! Где ты пропадал все утро?

– Надевал эту новую одежду, мосье. По-моему, я хорошо выгляжу, n'est-ce pas?

– Прекрасно. А куда ты направляешься сейчас?

– Не знаю. Может быть, я могу что-то сделать для монсеньора?

– Если он тебе ничего не приказывал, то нет. Ты умеешь читать?

– Ну да! Меня учили. Ой, я забыл, мосье!

– Неужели? – Хью засмеялся. – Если ты пойдешь со мной, дитя, я найду тебе какую-нибудь книгу.

Двадцать минут спустя Хью вошел в библиотеку, где герцог все еще сидел с пером в руке, как его оставил Леон.

– Джастин, кто такой и что такое Леон? В любом случае он восхитительный ребенок и никак не крестьянин.