– Два стакана совсем незаметно для окружающих будет.

– А давайте эксперимент проведем! – вспорхнула Софи со своего стула. – У меня где-то бутылка "Имбирной" была.

И через несколько минут перед Митрохиным стояли два полных стакана холодной водки.

– После еды слабже пойдет, – сказал капитан, взяв в руку первый стакан.

И выпил мелкими глотками. Отершись тыльной стороной ладони, тут же потянулся за вторым.

– Скала-а! – с уважением протянула Софи, когда с водкой было покончено. – А на одной ноге теперь постоять можешь?

– Могу, – просто ответил бравый милиционер. – И сорок восемь из пятидесяти выбью.

– А девушку обнять? – Запросто! – развязно ответил Митрохин и положил руку на плечи Софи.

– А...

– И а... могу! В полный рост.

– Интересно. С милиционером... Этого у меня не было, – проговорила Софи, пристально разглядывая Митрохина.

И поднялась поискать для себя коньяку в шкафчиках.

За коньяком заговорщики все обговорили и единогласно приняли план действий по освобождению Бельмондо и попутному разорению "Волчьего гнезда".

Софи в ту ночь спала одна – протрезвев, Митрохин начал отводить от девушки глаза. Женщин, кроме жены, у него никогда не было.

6. Капитан ширяется и идет буром. – Врачи с пробирками, оргазм и художник. – Русский характер

Капитан все-таки внедрился в "Волчье гнездо".

Перед этим в Болшево съездили Киркоров с Макарычем. Они "прочувствовали", где находится резиденция Худосокова, и навели на нее Митрохина. Дело сразу кончилось бы плохо, если бы попробовавшая всего на свете София предложила ему водку не пить, а вколоть в вену.

И капитан, ширнувшись водкой в ближайшей подворотне, позвонил в калитку темного от времени дощатого забора, окружавшего ничем не примечательный двухэтажный деревянный дом над Клязьмой. В просторном его дворе подпирали небо высоченные вековые сосны и несколько берез. Никому бы и в голову не пришло, что под их корнями располагаются просторные подземелья.

Лишь только дверь открылась, Митрохин потребовал, чтобы охранники предъявили ему документы. Те удивленно переглянулись и вежливо пригласили капитана пройти во двор. В дом он попал уже связанным по рукам и ногам и основательно избитым.

К удовлетворению Митрохина (он боялся отрезветь раньше времени), все помещения в подземелье "Волчьего гнезда" к тому времени были заняты, и поместить нарушителя спокойствия до выяснения причин и обстоятельств его появления было некуда. К тому же и сам Худосоков был занят, а скорее озабочен – никак не удавалось очистить только что полученный "Бухенвальд-2" от нежелательных примесей. И он решил ограничиться простым допросом с пристрастием. На допросе Митрохин, немного поломавшись для убедительности, рассказал всю правду, умолчав только об ангелах и о Софи с Ольгой.

– Так говоришь, не поверили тебе твои кавалеровские начальники? – спросил он, ухмыляясь, когда Митрохин закончил "колоться".

– Не поверили.

– И ты решил один с нами бороться?

– Да.

– Молодец. Но ты проиграл. А проигравших здесь зомбируют. Понял, капитан? Никогда ты не будешь майором.

Митрохин стал что-то отвечать насчет особенностей присвоения милиционерам очередного звания, но как раз в это время алкогольное опьянение достигло своего максимума, и у него начал заплетаться язык.

– Да ты пьян, голубчик! – догадался Худосоков. – А ну-ка, дыхни, командир!

Митрохин дыхнул так, что волосы его визави вздыбились.