Броня, во всяком случае, из-за угла казармы слева выскочила как чертик из бутылки, совершенно бесшумно. Спаренные гауссовки глянули в нашу сторону очень уж недружелюбно, но в следующий миг под башней БРДМ вспух султанчик дыма в месте попадания «учебной» ПТУР, а Берцы с грохотом скатились вниз с лестницы на чердак — от греха подальше. Хрен знает, что на уме у «коробочки», они же в танке — померещится еще чего или нервы сдадут. Все же такой переплет у них явно не каждый божий день.

Впрочем, в голосе усиленном матюгальником, который прозвучал из превратившейся в султан дыма БМДР, сквозь кашель было слышно явное облегчение. Больше ничего информативного в предложении о начале переговорного процесса не обнаружили. Если мат опустить.

Витек подполз к выключателю и, сняв с него лицевую панель, отбил морзянкой ответ, замыкая ножом контакты лампочки над входной дверью в здание. Как не удивительно, но лампочка над входом уцелела и вполне исправно донесла ряд международных сокращений радиолюбителей-коротковолновиков.

Во всяком случае «ПНХ» было точно воспринято — в ответ, если опустить опять же рад авангардистских филологических идиом, у нас поинтересовались «вы че это делаете?». После чего в ответ, помимо трехбуквенных сокращений, ушло довольно информативное послание — «отбито нападение на казарму, захвачены пленные, ведем допрос», что вызвало длительную паузу и бурный радиообмен в эфире.

А допрос засунутых в каптерку пленных тем временем шел с переменным успехом. С одной стороны все заботливо разложенные на белой простынке «медицинские инструменты», включая найденные на чердаке ржавые напильники, ножовка по дереву, пилка по металлу и кувалда, пропали втуне и никакого действия на захваченных не оказали — из-за слез и соплей они вряд ли что видели. Зато угроза отправить строптивых в нашу казарму — нюхать помимо нашатыря еще и их собственную слезогонку оказала прям таки магическое действие.

Переговоры тем временем зашли в ожидаемый тупик, требование о прибытии «знакомого лично» офицера не могло быть выполнено по техническим причинам — командир части был дома и еще не доехал, а про прапора то ли не вспомнили, то ли он тоже был вне расположения, то ли слишком по-армейски прямолинейно восприняли слово «офицер».

Словом — ситуация стабилизировалась. Штурма в ближайшее время ждать не стоило. Бедолаги, они ведь не знают самого главного…

Утро встречали на плацу всем составом, при оружии и внешнем виде будто только из боя. Не хватало только развернутого знамени с раненым в голову знаменосцем и, судя по выражению физиономии добравшегося таки в расположение командира ВЧ?___, расстрельной команды.

Подполковника, однако, можно было понять — бардак вышел просто феерический, нам аж самим стыдно стало. Ох, не погнали б за наши фортели подполкана на пенсию майором…

Отсутствующая на участке метров в триста ограда части, перепаханные танковыми гусеницами аккуратненькие газоны, поднятый на всю ивановскую, аж до самых высших сфер, хай, и довольная рожа полкана в танковом шлеме — непосредственного виновника безобразия, вполне ясно говорили о том, что малой кровью все не разрешится.

Дело в том, что вместе с вскрытием оружейки, мы подали заодно еще и «иволгу» (на самом деле кодовый сигнал совершенно другой, но этот уже стал нарицательным), по каналу который местные забыли, а может не смогли, заглушить. Дескать ЧП — нападение на базу спецназа, точнее — на самой базе.

Предполагалось, что все закончится простой толкотней противоречивых донесений, но система явно дала сбой, видимо ключевых сотрудников не оказалось на местах, и отработала как надо — подняв по тревоге все военные части в районе.