– Так помоги, родная.

– Ты не знаешь капитана?

– Знаю, но знаю и то, что ты можешь помочь.

– Ты понимаешь, что предлагаешь?

– Ну придумай что-нибудь, Люд, мне обязательно лететь надо, иначе комэск может заменить экипаж. Я и так нарисовался, не сотрешь, а тут еще отстранение от полета.

– Ладно. Жди! Но будешь должен мне!

– Господи, и кому я только не должен в этом гарнизоне?!

– Мне особо!

– Базара нет, дорогуша.

Сестра зашла в кабинет и тут же вызвала Истомина:

– Заходите, товарищ старший лейтенант.

С ним вошел и Бобров, так как командир прошел медосмотр.

Техник попал к Петровской, Истомина же усадила напротив себя медсестра. Врач недовольно посмотрела на Румянцеву, ей было известно, что она крутит любовь со штурманом и вообще медсестра в присутствии врача не могла проводить осмотр, однако Петровской пришлось закрыть на это глаза. Как знала она об увлечении Румянцевой, так и медсестра была в курсе, что Петровская иногда спит с начальником штаба полка. Афишировать эту связь майор, естественно, не хотел, да и Петровской ни к чему.

Румянцева допустила Истомина до полетов.

И он довольный вместе с техником вышел из кабинета.

Экипаж направился на летное поле. Там Бобров тут же приступил к своей штатной работе, расчехлил «пепелац», открыв капот, осмотрел все системы и агрегаты, проверил уровень масла в главном редукторе, в промежуточном, в хвостовом, в каждом двигателе, заправку топливом, целостность контровочной проволоки на каждом узле автомата перекоса. Заполнил технический журнал, расписался. В докладе командиру необходимости не было. Капитан Фролов и старший лейтенант Истомин провели собственный осмотр. Командир расписался в журнале.

Подъехала санитарная машина. Тут же появился и командир эскадрильи.

Фролов доложил о готовности к вылету. Из санитарного «УАЗа» двое десантников в легкой экипировке вытащили носилки, перенесли их в грузовую кабину, туда же прошли врач полкового медицинского пункта старший лейтенант Василько и медсестра с увесистым санитарным пакетом.

Командир эскадрильи пожелал Фролову удачи, и экипаж поднялся в кабину. Каждый отрегулировал под себя кресло, устроился удобнее на подвесной парашютной системе, осмотрел приборы. Истомин доложил о напряжении в сетях.

Подогнали АПА – аэродромный источник питания, борттехник со специалистами подключил его к бортовой шине. Штурман зачитал карту:

– Напряжение сети – норма, топливный насос включен, пожарные краны открыты…

Борттехник занял свое место на отдельном кресле позади командира и штурмана.

Фролов включил радиостанцию, запросил руководителя полетов:

– Береста, Тридцать Третий!

– На связи!

Владимир узнал голос капитана Волгина.

Фролов продолжил:

– Береста, Тридцать Третьему запуск.

– Тридцать Третий, ветер сто десять градусов, четыре метра в секунду, запуск разрешаю.

– Разрешили.

Фролов запустил двигатели. Включились все приборы систем вертолета. Командир и штурман проверили их показания. Порядок.

Штурман доложил:

– Давление в тормозной системе – норма, рулежная полоса свободна.

Фролов вызвал Волгина:

– Береста, Тридцать Третьему предварительный.

Руководитель полетов ответил:

– Тридцать Третьему предварительный разрешаю!

– Разрешили.

Командир экипажа растормозил колеса, отдал ручку от себя и плавно увеличил шаг-газ, потянув вверх ручку слева от кресла.

Вертолет тронулся с места, пошел по рулежной полосе.