— Естественно, я это знаю и понимаю, — сообщил Ганс этой низенькой женщине, буквально тонувшей в нескольких разного цвета юбках.

— Я знаю, что на этот раз ты скажешь мне, каким образом узнала об этом.

Лунный Цветок показала на запечатанный воском грецкий-орех, который она беззаботно крутила в левой руке:

— Несносный мальчишка, ты же прекрасно меня знаешь! Понюхай.

Вновь недоуменно сведя брови, Ганс поднес орех к самому носу. Он вытаращил глаза:

— А, вот в чем дело! Духи, и очень хорошие. Жизнь, на мой взгляд, дает счастливый поворот одной настоящей кудеснице из Санктуария.

— Ты же знаешь, что я не пользуюсь такими притираниями, — возразила женщина, не преминув бросить на Ганса лукавый взгляд.

— Теперь я об этом узнал, — шутливо ответил Ганс, чье лицо в солнечных лучах казалось непринужденным и сообразительным, — потому что ты мне сказала. Итак, орех передала тебе богато одетая девушка, которая пользуется дорогими духами. Уверен, что этот драгоценный орешек помещался у нее на груди.

Гадалка подняла вверх палец:

— Точно! В том-то все и дело. Я не пользуюсь такими духами, а девушка, которая принесла мне орех, вообще не пользуется парфюмерией.

— О, Цветок, гордость С'данзо и Санктуария. Хвала Ильсу, если бы наш губернатор узнал про твою гениальность, он выгнал бы из судей старого шарлатана и облачил бы в мантию тебя, и только тебя! Итак, благодаря духам мы знаем, что существует некая третья женщина, которая отдала монету и орех одной, чтобы та передала это тебе, а ты отдала мне. — Ганс покачал головой. — Что за игра в прятки! Но почему ты полагаешь, что этой девушке орех передал кто-то другой? Давай начнем с этого.

— Я видела монету, — заметила Лунный Цветок, выгнув шею и готовая то ли рвануться к двери, то ли со всего маху прыгнуть в седло и дать шпоры коню.

— Она что, тоже чем-то пахла?

Гадалка рассмеялась:

— Ах, Ганс, Ганс, я знаю это. Едва ты раскроешь орех, как сам во всем убедишься. Наверняка внутри скорлупы таится послание от того, кто не хотел бы, чтобы кто-либо пронюхал о том, что оно для тебя.

— Он?

— Хочешь пари?

Ганс по кличке Заложник Теней выхватил из ее рук орех, в притворном ужасе закатив глаза и схватившись в трагическом жесте за кошелек.

— Испытывать твою мудрость? Никогда! Никто не может обвинить меня в глупости. — «Почтиникто», — добавил мысленно Ганс, припомнив лицо этого странного здоровяка Темпуса — цербера — Темпуса… который…

— Бери с собой орех и открой его подальше от нескромных глаз. Ты загородил меня от клиентов!

Убедившись, что рядом никого нет, Ганс утвердительно кивнул и продавил пальцем коричневатую печать на скорлупе. Он знал, что гадалке не понравится такой оборот дела и Лунный Цветок ждет от Ганса большей осторожности, но вор прекрасно понимал, что делает. Простой жест и ничего больше. Вытащив листок белой бумаги, Ганс, не разворачивая, немедленно перепрятал его в кармашек на поясе. Закрыв скорлупу и попытавшись придать печати прежний вид, вор передал орешек гадалке С'данзо, которая не раз уже доказывала делом свое умение.

— Для Мигни, — произнес Ганс, пытаясь изобразить смущение, — чтобы она надушила одежду… или что-то еще.

На полном лице ясновидящей на миг отразилось недовольство, ибо ее большеглазая дочь оказывала знаки внимания этому опасному юноше с Подветренной стороны и чьи доходы ни от кого не были секретом. Затем она улыбнулась и взяла пахучий орех. Он быстро исчез в огромном кошельке под шалью, который она звала дарохранительницей.