— Я тебе вовсе не милая девочка, — воинственно объявила Джулиет. — Вообще никому. Не надо гладить меня по головке, Джеймс.

— Разве я когда-нибудь гладил?..

— Кстати, если вас интересуют отравления в викторианские времена… — начал Джефф.

— Хочешь напомнить о случае в семействе Оукли? — перебила Джулиет. — Не лучше ли позабыть?

— А, загадочная смерть Коры Оукли? — вмешался Алан Маркби. — Я слышал об этом деле. Но охотно еще раз послушаю.

— Я вообще ничего не знаю, — признался Джеймс Холланд.

— Я тоже, — подхватила Мередит.

— Чудовищная история, — объявила Джулиет. — Пожалуйста, Джефф, не рассказывай!

— Джеймсу и Мередит интересно, — заупрямился Джефф. — Ну, если нельзя рассказывать, у меня есть записи, могу дать почитать. Знаете, я собираюсь когда-нибудь написать книгу о сомнительных старых судебных процессах… Когда будет свободное время, если когда-нибудь будет. Конечно, семья мне не помогает. Прямо и недвусмысленно объявили, что не станут перетряхивать кости скелетов. Но я просто случайно вчера вытащил материалы по Оукли. Они на письменном столе у меня в кабинете. Если желаете, можете взять. Я сохранил все на диске.

Мередит с Джеймсом Холландом переглянулись.

— Дамы в первую очередь, — галантно кивнул викарий. — Когда прочитаете, Мередит, передадите мне.

Джефф послал обоим сияющую улыбку.

— Уильяма Оукли обвинили в убийстве жены. И он весьма удачно отделался. Многие отправлялись на эшафот при не столь очевидных доказательствах.

— Я видела портрет Уильяма, непочтительно засунутый в пыльный чулан в Форуэйзе, — неожиданно вставила Джулиет. — Случайно наткнулась, когда Дамарис водила меня по дому. Она сильно смутилась. Сухо объявила: «Мой дед» — и поспешила дальше. Я мельком оглянулась. Уильям на портрете настоящий красавчик по тем временам. Пышные черные кудри, пышные усы, физиономия пьяницы… — Джулиет все это проиллюстрировала жестом правой руки и скривилась, потом покраснела, и все взглянули на нее. — Ну ладно, — призналась она, — мне интересно. Я не говорю, что история неинтересная, просто она чудовищная. В любом случае достаточно увидеть Уильяма, чтобы понять, что он вполне способен убить жену.

— Преступный тип личности, — задумчиво проговорил Алан Маркби. — Некогда это была популярнейшая теория, хотя нынче отвергнута полностью. А что было с Уильямом после суда? Едва ли его с радостью приняли в обществе после такого скандала…

Джефф пожал плечами:

— Хотелось бы сообщить, что он получил по заслугам, но фактически никто не знает, что с ним стало. Разумеется, ходили слухи. Все его опасались, репутация рухнула, родственники с обеих сторон ясно дали понять, что он должен навсегда исчезнуть. Уильям уехал за границу, больше о нем никто не слышал. В те времена так заглаживали семейные скандалы. Сына вырастили родные. Когда ему исполнился двадцать один год, он подал в суд прошение об официальном признании отца мертвым. По-моему, для того, чтобы закрепить наследственные права на поместье, которое тогда очень дорого стоило. В ходе активных розысков никаких следов Уильяма не обнаружилось. От него не было никаких сообщений. Значительное состояние покойной жены досталось по ее завещанию сыну, а у Уильяма денег практически не было. Все его достояние заключалось в камнях, из которых сложен Форуэйз, хотя он ни к кому не обращался за финансовой помощью. Очевидно, исчез с лица земли, и поэтому его признали мертвым.

Помолчав, Джефф продолжил:

— Сын, слава богу, не стал повторением старика, прожил счастливую жизнь в Форуэйзе с женой и детьми, хоть, по слухам, так и не оправился после гибели единственного сына Артура.