— Товарищ Денисов из Москвы, — объявило радио, — вас просят подойти к справочной…

Встречающих было двое, оба в гражданском. Главной приметой их была неприметность. Денисов сразу узнал своих, хотя они и держались до последней минуты поодаль. Денисов и сам играл в эти игры.

Коллеги также быстро «просчитали» Денисова.

— Барчук, начальник отделения розыска.

— Шахов, старший опер.

— Денисов.

— Мы тут кое-что прихватили… — Вблизи начальник розыска выглядел моложе своего подчиненного, державшего в руке короткий, с искусственным воротником полушубок. — Примерить лучше прямо сейчас… — Барчук избежал официального «вы» и принятого между оперативными работниками «ты».

Денисов сбросил куртку, с ходу сунул руку в меховушку.

— Как?

— Совсем другое дело, можно ехать.

— Я рад.

В машине Барчук объяснил:

— Жена Сабира… — Начальник розыска называл актера как человек, хорошо с ним знакомый, — Овчинникова. После развода вернула свою фамилию, живет в Сосногорске…

— Вы не из Ухты?

— Сосногорский уголовный розыск. Раньше это тоже была Ухта, потом отсоединились.

— Далеко отсюда?

— Пустяки. Сорок километров. Дорога хорошая…

Водитель-милиционер резко, с места, взял старт.

— …Насколько все это серьезно с Сабиром? — Барчук сел рядом с Денисовым на второе сиденье; впереди, с шофером, устроился Шахов.

— Пока полная загадка для всех, кроме, как мне кажется, режиссера… Впечатление такое: вышел позвонить и не вернулся. Так, с книгой, которую читал по дороге, и исчез.

— А что режиссер?

— Забил тревогу в первые же часы.

— Странно.

Денисов вспомнил тетрадь с выдранными листами, обнаруженную в купе Жанзакова, конверт без адреса, заклеенный, потом вновь распечатанный; ничего не сказал. «Это мои трудности…»

— Деньги с ним были?

— Сейчас проверяют.

— Если были — все может обернуться другим. На месте виднее… — Барчук дал понять, что гость может приступить к вопросам, из-за которых прибыл.

— Жанзаков бывал здесь? — Денисов придвинулся, чтобы лучше видеть лицо собеседника.

— Сабир? В год по нескольку раз! Это было неожиданностью.

— Даже так?!

— Иа-за дочери.

— Любит?

— Не то слово. Обожает! Девчонка делает с ним что хочет. Скажет — «Останься!», он, мне кажется, останется.

— Сколько ей?

— Во втором классе. Еще в музыкальную ходит. В Сосногорске гостиниц нет, а музыкальных целых две.

— Сабир и из-за жены приезжает… — Старший оперуполномоченный обернулся. Он оказался немолодым, рыжеватым, крупный лоб блестел, как в жару. — Хотя она и бывшая. Смекаешь?

Денисов кивнул.

— Она работает?

— В леспромхозе «Сосногорский» экономистом.

— Училась в Москве?

— В Ленинграде, в Лесотехнической академии.

— Мне придется ее допросить.

— Она, наверное, уже ждет, я предупредил.

Шахов говорил чисто, но в разговоре словно пользовался другими лицевыми мышцами, как бывает, когда говорят на чужом языке.