– Игорь?!

Остап прав – задерживаться категорически было нельзя: ближайшее к резиденции Гардиана укрытие. Вокруг полно и других, но перквизиторы могут оказаться именно здесь, причем в любую минуту. Стрельба не утихала, но теперь она разбилась на несколько очагов. И поди пойми – то ли перквизиторов прижали, то ли наоборот, а возможно, и то и другое сразу.

– Значит, так. Мы с Трофимом рывком в дом напротив, вы прикрываете.

Следующему строению – пятиэтажной хрущевке не повезло еще больше: она вообще лежала на боку. Ровнехонько так лежала, и без всяких трещин. Наверняка так с Земли и перенеслась. Иначе, завались бы она уже здесь, и если бы и не рассыпалась, отметин на ней хватало бы. Выглядела пятиэтажка крайне нелепо, когда оконные проемы походили на дверные, а балконы располагались вертикально.

И я уже приготовился к броску в соседний дом, когда послышался Гришин голос. Его и сонным не спутаешь: сам мелкий, что ростом, что сложением, но всегда басит. И ведь не пытается казаться внушительней – от природы такой.

– Так, здесь какие-то люди, трое!

Он, весь напружиненный, с оружием наготове, замер у края дверного проема, всматриваясь в глубину одной из комнат. Их было множество – разделенных перегородками крошечных отсеков, где с трудом смогли бы разместиться несколько человек. И лишь по той причине, что спальные места – обычные нары – были двухъярусными.

– Трофим, наблюдай! – Кивком головы я указал на дом, куда лежал наш дальнейший путь.

– Кто вы? – Дружелюбия в моем голосе хватало, тем не менее я держал под прицелом всех троих, готовый сразу же нажать на спуск, обнаружив хоть малейшие признаки агрессии.

– Черти, – сплюнул Гудрон.

Зная, что немалая часть его биографии связана с заключением, понять его было несложно. Выглядели они действительно так, как будто только что вылезли из помойки, где провели ночь. Не говоря уже о вони, которая перебивала даже запах самого помещения.

– Что молчим?! – В голосе Гудрона хватало угрозы.

– Погоди! – громче, чем следовало бы, сказал Слава Проф. – Мне тут одна мысль пришла.

– Проф, я тебя бесконечно уважаю, но сейчас у нас времени нет. – Борис почти тараторил. – И заботят меня не мысли, а то, что не примутся ли они стрелять нам в спину, когда мы отсюда уйдем?

– Вряд ли, – не согласился с ним Остап. – Посмотри на них, они же как будто вусмерть обдолбанные.

– Именно это обстоятельство и имею в виду, – продолжил Вячеслав. – На мой взгляд, они – те самые «дети вазлеха», слишком все сходится. Сами же слышали: они после инициирования только и умеют, что жрать и выполнять приказы. И чем дальше, тем больше происходит деструкция личности, чтобы в конце концов такими и стать. – Он подбородком указал на тех, о ком говорил. – Только существа, которых лишили всего – воли, соображения и даже способности чувствовать боль, могут довести себя до такого состояния.

– Легко проверить, – заявил Гудрон. – Ты, – ткнул он в ближнего пальцем. И велел, наверняка не придумав ничего другого: – Упал, отжался!

Тот исполнил его команду с такой быстротой, как будто долго ее ждал, начав отжиматься от пола – раз, другой, третий, четвертый…

– Стоп, – не выдержал я, заставив застыть его как изваяние на полусогнутых руках. – Нет у нас времени устраивать представления.