— Даже если так, особым гостеприимством я тоже не отличилась, — неохотно пробормотала я.

Какое-то время я молча смотрела на Шона. Мысли путались. Я никогда не рассматривала таких, как он, в качестве подходящей кандидатуры для завязывания отношений — даже если он мне показался симпатичным, как тогда, в первую нашу встречу. Шон прав, я не рассматривала его как личность, он всегда был для меня просто сантехником. Мне не приходило в голову взглянуть пошире. В своей предвзятости я видела в нем только мастера по починке унитазов, не думая, что он может оказаться умным, добрым, что с ним можно пойти на свидание, в конце концов. Я так запуталась в своих комплексах, постоянно пытаясь понять, как меня расценивают мужчины и насколько их испугает моя высокооплачиваемая работа, что начала автоматически исключать всех, кто, как мне казалось, отвернется от меня обязательно. И дело вовсе не в том, что я считала ниже своего достоинства встречаться с человеком менее престижной профессии. Я просто не хотела еще раз пережить тот же кошмар, что и с Питером, когда разница в нашем материальном положении станет слишком разительной.

Я вспомнила Джил — теперь она расплачивается за то, что поспешила заключить брак с мужчиной, вроде бы отвечавшим ее надуманным требованиям, но не удосужилась узнать его получше. Я вспомнила Эмми — мы ведь с ней одного возраста, однако в отличие от меня она совершенно не переживает по поводу своей личной жизни — это я вечно ною, что закончу свои дни в одиночестве. Я вспомнила Мег — она любит свою работу, но своего мужа, обычного, между прочим, электрика, любит еще больше. И наконец я вспомнила Молли и все те трудности, которые ей приходится преодолевать.

И тут мне стало ясно как день, что пора менять установку. Я все перевернула с ног на голову, все решения принимала под влиянием разрыва с Питером, заранее полагая, что остальные мужчины такие же. Выбирая тех, кто и вправду недалеко от него ушел, я за последние три года только укрепилась в своих мрачных подозрениях, все глубже и глубже увязая в трясине неуверенности в себе. И наверное, Шон был прав, когда на прошлой неделе заявил, что проблема большей частью во мне самой. Пытаясь разобраться в неудачах, я, наоборот, сама себя загнала в ловушку.

Наконец я вспомнила про Шона, который с неизменной улыбкой ждал моего ответа. Он смотрел на меня своими большими голубыми глазами, рыжие волосы взъерошены, на носу горстка веснушек — надо же, а я и не заметила. Глубокие ямочки на щеках, широкие плечи и, как совершенно правильно сказала Молли, абсолютно неотразимая улыбка. Я покраснела, впервые осознав, какой он на самом деле симпатичный. Мне понадобится время, чтобы перестроиться и перестать думать в том ключе, в каком я привыкла думать за эти три года, начать относиться к людям с открытой душой, а не ощетиниваться чуть что. Ладно, прямо сейчас и начну.

— Ну, так и будем сидеть? — улыбнулась я Шону. — Вы, кажется, приглашали меня на свидание?

Его улыбка стала еще шире, а голубые глаза лукаво блеснули.

— Надо же, мисс Харпер Робертс, — он шутливо подтолкнул меня локтем, — я уж думал, вы никогда не спросите.

Эпилог

Приятно, когда о тебе мечтают, но еще приятнее, когда тебя принимают такой, какая ты есть.

Два с половиной месяца спустя

Бывает так, что в жизни все вдруг идет на лад. Облака расходятся, проглядывает солнце, и природа оживает. То, что раньше никак не удавалось понять, раскрывается будто на ладони, мелкие неурядицы исчезают, а впереди сплошная радость.

К сожалению, у меня получилось по-другому. Как всегда. Зато на гонорар от статьи про операцию «Блондинка», которую я написала для Мег, удалось купить две пары восхитительных туфель — в них я потом и прыгала из огня да в полымя.